Покойный Илья Сергеевич Глазунов прожил долгую и счастливую жизнь. Вообще, когда человек умирает после 80 лет, то больше хочется позавидовать, чем грустить. Всем бы нам так.
Творчество его было абсолютно далеко от меня. Покойный принадлежал к тому набору материально-культурных ценностей директора рынка в крупном городе позднего СССР, в который входила дубленка, театр на Таганке, Алла Пугачева, приемник Грюндик, подписка на Мориса Дрюона и путевка в Югославию.
Илья Сергеевич как фигура политическая был видным представителем неформальной Русской Партии, которая сделала для распада Советского Союза не меньше, чем либералы, националисты из союзных республик и разложившаяся часть (и часть немаленькая, увы) КПСС.
Против русских ценностей я, как сам человек русский, ничего не имею, только вот русские ценности для меня это не помпезные картинки в стиле а ля рюс («Шикарно, как всё на Руси» — так это лаконично выразил один бывший подполковник КГБ СССР), не голова, повернутая в прошлое, а русские ученые, инженеры, рабочие, работавшие для будущего.
Недаром из окружения Глазунова вышли деятели «Памяти», бывшей пугалом во времена «перестройки» — для того и созданной, впрочем, и вообще он немало потрудился, создавая весь этот дискурс, ярчайшим представителем которого является Матильда Поклонская и прочие милоновы — хотя не он один, конечно.
Глазунов мог быть счастлив в том смысле, что он увидел победу своих идеалов: церкви-гундяевки, размножающиеся как тараканы, православно-монархическая трескотня, мало чем отличающаяся от козацко-бандеровской у соседей по географии — и столь же тупиковая и бесперспективная в XXI веке, не менее сомнительное величие страны, часто более похожее на нанесение позолоты на грязь и дикое наше социально-психологическое устройство.
Они были двумя сторонами одной медали — фэйковая либеральная совесть нации Даниил Гранин с его подтасованной биографией, и богатый и вальяжный радетель за несчастную Россиюшку и народ-богоносец Илья Глазунов.
У первого, впрочем, было пара приличных текстов в советскую бытность, у второго несколько действительно хороших картин в ту же самую бытность. Вот у некоторых и такого нет.