Трагические инциденты в России, связанные с противоправными действиями несовершеннолетних в учебных заведениях, которые произошли в начале 2018 года, вскрыли целый пласт проблем. Реакция на них со стороны государственных служащих стала не менее показательной. По ней мы можем определить, кто и каким образом готов противостоять существующим проблемам.
Напомним, что 15 января 2018 года в Перми в школе №127 двое несовершеннолетних устроили поножовщину, в результате которой в больницы попали 12 человек: сами зачинщики, преподаватель младших классов и четвероклассники.
А уже 17 января произошёл инцидент в школе посёлка Смольного Сосновского района, возле Челябинска. Ранение получил один из учеников девятого класса. ЧП случилось на перемене. Двое подростков повздорили, и в ходе конфликта один из них ранил другого.
Но на этом серия трагедий не закончилась. И спустя два дня, 19 января в одной из школ Улан-Удэ девятиклассник напал на учеников седьмого класса с топором, а затем поджёг учебное помещение.
Все эти события вызвали широкий общественный резонанс. Представители надзорных органов начали проверки, правоохранительные органы возбудили уголовные дела, эксперты и простые граждане России начали обсуждать произошедшее.
Одна из первых реакций — это вопросы по качеству охраны в школах. Уже после пермской трагедии пришлось отметить, что вопросы обеспечения безопасности, безусловно, важны, но не являются причиной, породившей следствия. А ведь если мы действительно хотим избавиться от последствий, то должны правильно установить причину. Проще говоря, больного туберкулёзом нужно лечить не от кашля, а от опасного заболевания. Это очевидно! Но, как оказалось, не для всех и не в данном случае.
Так, первые вопросы, которые возникли у уполномоченного по правам ребёнка в России Анны Кузнецовой после трагедии в Перми, были именно к охране школы. Об этом же говорили глава Перми Дмитрий Самойлов и депутат Законодательного собрания Пермского края Олег Постников. О необходимости усиления мер безопасности в школах заявила вице-премьер Ольга Голодец.
А вот представители общественных организаций и ряд экспертов в первую очередь обратили внимание на проблемы воспитания подрастающего поколения, которые за последние годы в России приобрели системный характер. Это связано с тем, что воспитательная функция изъята из школы, а в стране тихой сапой продолжают внедрятся ювенальные технологии, которые, по сути, накладывают запрет на воспитание собственных детей.
Такое мнение сразу после пермской трагедии высказала детский психолог и эксперт РВС Жанна Тачмамедова.
«Вместо воспитания в школы внедряется так называемая медиация — служба примирения, которая должна работать в случае конфликта между учениками или между учителями и учениками. Медиация, по сути, уравнивает педагога и ученика и тем самым окончательно добивает авторитет учителя. С другой стороны, право на воспитание собственных детей отнимается и у родителей — при помощи ювенальных технологий — ведь они ставят права ребенка выше прав родителей. Кроме того, ювенальные технологии, внедряющие такие понятия, как «психологическое насилие», главным определяющим критерием которого является неудовольствие ребенка, например, психологическим насилием могут посчитать лишение ребенка за плохое поведение сладкого или просмотра мультфильмов, сводят на нет всякую возможность привить детям умение вести себя и справляться с собственной агрессией», — считает Жанна Тачмамедова.
Аналогичное мнение высказал эксперт ИА REGNUM Алексей Мазуров, который отметил, что ювенальная юстиция — это запрет на воспитание детей. Он подробно описал сложившуюся ситуацию на основе статистики Пермского края, который, по сути, являлся пилотным по внедрению ювенальных технологий в России. А в завершение сделал неутешительный вывод о том, что, скорее всего, сторонники ювенальной юстиции используют трагический инцидент для продвижения ювенальных технологий.
И вот спустя десять дней после первой трагедии в Перми по итогам прошедших проверок и консультаций представители государственных структур вновь обозначили, на их взгляд, основные проблемы, которые стали причиной трагедий в школах.
Так, по мнению начальника Главного управления МВД России по городу Санкт-Петербургу и Ленинградской области Сергея Умнова, который прокомментировал ситуацию с нападениями в школах России в ходе пленарного заседания, усиление пропускного режима не решит проблемы. Он считает, что для предотвращения подобных ситуаций необходима работа внутри коллектива — воспитание и контроль со стороны сотрудников учебного заведения.
После трагедии в Бурятии представители Минобрнауки рекомендовали развивать дополнительное образование в школах республики, усилить воспитательную функцию педагогов, привлекать их к наставнической работе с подростками.
А вот по мнению Анны Кузнецовой, в Российской Федерации в целом давно назрела необходимость срочно ввести должности психологов в общеобразовательных учреждениях, а также укомплектовать штат и провести серьезную профессиональную переподготовку действующих школьных психологов. Вместе с тем необходимо провести мониторинг деятельности КДНиЗП и ПДН с целью выявления недостатков в профилактической работе.
По итогам рабочего совещания советников уполномоченного при президенте РФ по правам ребенка, представителей МВД, Минобра и главы Бурятии принято решение обеспечить все школы республики профессиональными психологами, актуализировать технические линии связи для экстренных вызовов во всех образовательных учреждениях, организовать дежурство вахтеров или охранников с необходимой квалификацией.
То есть Анна Кузнецова предлагает усилить охрану, контроль за профилактической работой КДНиЗП и ПДН и обеспечить школы психологами. И последние два пункта настораживают.
Дело в том, что наличие психолога в школе не может стать панацеей. Психолог не воспитатель и не формирует личность ребёнка. Психолог может что-то выявить, а может и не выявить даже при непосредственной работе с ребёнком. После инцидента в Перми появились сообщения о том, что один из участников резни даже состоял на учёте, но трагедия всё равно произошла.
Более того, школьные психологи проходят подготовку по тем самым западным программам, которые составлялись теми самыми ювеналами из Швеции, Финляндии и других стран Европы. То есть психологи будут «заточены» на выявление конфликтов или насилия в семье. И в дальнейшем в проблемную, по мнению психолога, семью может произойти вторжение под видом «профилактики». Вторгаться будут те самые органы КДНиЗП и ПДН. И судя по практике, они также не занимаются воспитанием, а действуют по принципу «как бы чего не вышло», то есть зачастую просто отбирают детей.
Очевидно, что к тому, что произошло в Перми, Челябинской области и Бурятии, это не имеет никакого отношения. А вот к внедрению ювенальной юстиции имеет самое прямое отношение.
Председатель Общероссийской общественной организации защиты семьи «Родительское Всероссийское Сопротивление» (РВС) Мария Мамиконян на заседании научно-экспертного совета, посвященного недавним нападениям в российских школах, заявила, что вместо психологов школе необходимы нормальные уроки литературы. Она убеждена, что тогда у детей будут перед глазами соответствующие примеры, и они не станут легкой добычей соцсетей и интернета. Мария Мамиконян призвала вспомнить, что общество «воспитывает людей, а не зверей».Трудно не согласиться. При этом не значит, что кто-то против усиления безопасности в школах. Только сводить всё к этому нельзя. Можно понаставить новых турникетов, решёток, металлоискателей. Можно проинструктировать суровых охранников и строгих вахтёрш, даже «вооружить» их лёгкими средствами нейтрализации (электрошокерами, баллончиками и т. д.), а в каждом кабинете установить «красные кнопки». И во что превратится после этого школа?
Учебное заведение — это не зоопарк с дикими животными, от которых можно ожидать всё что угодно и потому усиливать контроль за ними. Школа должна воспитывать людей, а не «контролировать зверей». Произошедшие трагедии должны всех нас заставить понять главное. И оно заключается в том, что бороться надо не со следствиями, а с причинами.