Пока, насколько можно судить, бить в любые ударные инструменты рано. И даже дудеть в вувузелы. Высказанное мадам Могерини пожелание столь неконкретно, что подлежит переводу хоть на какой-либо человеческий язык, после чего можно будет пытаться понять смысл сказанного.
Что есть в понимании комиссара ЕС «восточные регионы» — зона восстания? Области Украины? Какие именно?
Если речь идет о тех территориях, которые находятся под контролем ДНР и ЛНР — то Киевом они вычеркнуты из списков живущих. По мнению Порошенко, там нет живых граждан Украины. Там есть какие-то живые существа, но кто они — ему неведомо и неинтересно. С жителями Донецкой и Луганской областей по киевскую линию фронта ситуация тоже не сильно лучше — проблемы испытывают и они. Причем вполне рукотворные. Их, конечно, не расстреливают из пушек, но с остальным примерно так же.
Если дать автономию Донецкой и Луганской областям — целиком или частями, то как это объяснить другим областям и регионам Украины? Воныздобулы? А мы что, рыжие? — зададут резонный вопрос жители Харькова, Одессы, Львова. С какого перепуга мы оказываемся в худшем положении, чем мятежники и сепаратисты? Может, мы тоже тут немножко побузим? Оказывается, плюшки дают только тем, кто плохо себя ведет?
Предложение Могерини весьма интересно, но пока предельно непрактично. Со всех точек зрения. Оно неконкретно и непонятно. Похоже, что и самому Киеву.
Пока слова Могерини больше напоминают какой-то сигнал. Она стоит на какой-то скале и кому-то семафорит. Кому нужно — тот поймет, конечно, но не более того. Решение, против которого очевидно упрутся все киевские силы, нужно обосновать и попытаться презентовать. Если, конечно, ЕС не хочет досрочного Майдана или просто вспышки насилия уже в Киеве. Просто кулаком по столу такое решение не продавить, и здесь нужно понимать, что пределы влияния и у США, и Европы на Украине существуют — по вопросу полного неприятия федерального устройства едины все, кого забросил во власть — формальную и неформальную — последний Майдан.
В ДНР и ЛНР, кстати, тоже вряд ли понимают предложения комиссара. И опять же в силу его полной неконкретности. Наконец — Москва заинтересованно молчит, ожидая, что именно дальше будет предложено в развитие идеи. Если, конечно, Могерини не сказала все это сгоряча.