Иван Мичурин появился на свет 27 октября 1855 г. в Рязанской губернии в Пронском уезде. Его прадед и дед были мелкопоместными дворянами, людьми военными, участниками многочисленных походов и войн. Отец Мичурина — Владимир Иванович, — получив прекрасное домашнее образование, служил приемщиком оружия на оружейном заводе в городе Туле.

Против воли родителей он женился на девушке мещанского сословия и вскоре после этого в чине губернского секретаря вышел в отставку, поселившись в доставшемся по наследству небольшом поместье под названием «Вершина», расположенном у деревни Юмашевка. В округе он был человеком известным — занимался пчеловодством и садоводством, общался с Вольным экономическим обществом, которое присылало ему специальную литературу и семена сельскохозяйственных культур. Неустанно трудясь в саду, Владимир Иванович производил разные опыты с декоративными и плодовыми растениями, а зимой обучал у себя дома крестьянских детей грамоте.

В семье Мичуриных Иван Владимирович был седьмым ребенком, однако братьев и сестер не знал, поскольку изо всех семерых в младенчестве выжил только он один. Действительность встретила будущего великого биолога крайне сурово — родился Ваня в тесной и ветхой сторожке лесника. Объяснялась убогая обстановка тем, что его родители были вынуждены убраться подальше от буйной, нервнобольной бабушки по линии отца. Жить с ней под одной крышей было абсолютно невыносимо, а денег на то, чтобы снимать свой собственный угол не имелось. Приближалась зима, которую, вполне возможно, маленький ребенок в лесной хижине не пережил бы, однако вскоре бабушку увезли в сумасшедший дом, и семейство Мичуриных вернулось в поместье. Этот единственный счастливый период в жизни семьи миновал очень быстро. Когда Ване был четыре годика, его слабая здоровьем мать, Мария Петровна, скончалась от горячки.

Сам Мичурин рос крепким и здоровым ребенком. Лишенный материнского присмотра он проводил много времени на берегу реки Прони, ловя рыбу, или в саду с отцом. Мальчик с интересом наблюдал, как растут и как умирают растения, как в дожди замыкаются в себе и как томятся в засуху. Все вопросы, которые возникали в голове наблюдательного Ивана, находили увлекательное и живое объяснения Владимира Ивановича. К сожалению, со временем Мичурин-старший начал пить. В доме их стало невесело, а немногочисленные гости и родственники и вовсе перестали появляться. На улицу поиграть с деревенскими мальчишками Ваню пускали редко, и предоставленный самому себе он дни напролет проводил в саду огромной красивой усадьбы. Таким образом, копание, сеяние и сбор плодов стали единственными играми, которые знал в детстве Мичурин. А самыми ценными его сокровищами и любимыми игрушками являлись семена, незримо скрывающие в себе зародыши будущей жизни. К слову, у маленького Вани имелись целые коллекции семечек различных по окраске и форме.

Начальное обучение Мичурин получил дома, а после был отправлен в Пронское уездное училище. Однако общий язык со сверстниками Иван находил с огромным трудом — для него узнаваемым, прочным и реальным миром на всю жизнь являлся мир растительный. Учась, он продолжал проводить все свободное время, копаясь в земле любимой усадьбе. Уже в восемь лет парнишка в совершенстве овладел разными способами прививки растений, виртуозно проделывал такие сложные и малопонятные для современных дачников древесные операции, как аблактировка, копулировка и окулировка. Как только заканчивались уроки, Мичурин собирал книжки и, не дожидаясь подводы из «Вершины», отправлялся в многокилометровый путь домой. Дорога через лес в любую погоду была для него истинным удовольствием, поскольку давала возможность общаться со своими хорошими и единственными товарищами — каждый куст и каждое дерево на пути были хорошо знакомы парнишке.

В июне 1872 Мичурин окончил Пронское училище, после чего Владимир Иванович, собрав последние гроши, стал готовить его к поступлению в Петербургский лицей по курсу гимназии. Однако вскоре сравнительно молодой отец внезапно заболел и был отправлен в лечебницу Рязани. В это же время выяснилось, что финансовые дела семьи идут хуже некуда. Поместье Мичуриных пришлось заложить, перезаложить, а затем и вовсе продать за долги. Заботу о мальчике взяла на себя его тетка по отцовской линии, Татьяна Ивановна. Необходимо отметить, что это была хорошо образованная, энергичная и начитанная женщина, относящаяся к своему племяннику с великой заботой и вниманием. В школьные годы Мичурин нередко бывал в ее маленьком поместье, расположенном в Биркиновке, где коротал время за чтением книг. К сожалению, Татьяна Ивановна, готовая всем пожертвовать для Вани, сама едва сводила концы с концами. На помощь пришел дядя, Лев Иванович, который устроил мальчика в Рязанскую гимназию. Однако в этом учебном заведении Мичурин проучился недолго. В этом же 1872 году его исключили оттуда с формулировкой «за непочтительность к начальству». Поводом стал случай, когда гимназист Мичурин из-за болезни уха и сильного мороза (а возможно, просто от ужаса перед начальством) не стал снимать на улице шапку перед директором учебного заведения. Согласно мнению биографов действительной же причиной исключения Мичурина явился отказ его дяди дать руководству гимназии взятку.

Так окончилась юность Мичурина, и в этом же году Иван Владимирович перебрался в город Козлов, окрестности которого не покидал на долгое время до конца жизни. Там он устроился коммерческим конторщиком местной станции, относящейся к Рязано-Уральской железной дороге. Месячный оклад его, к слову, составлял всего двенадцать рублей. Жил он в скромной избушке, стоящей в железнодорожном поселке Ямская. Грубое отношение начальства, однообразная работа, шестнадцатичасовая рабочая смена и взяточничество коллег-конторщиков — такова была обстановка, в которой в те годы находился Мичурин. В дружеских попойках молодой человек не принимал участия, нраву числился благонадёжного, быстро и точно считал — недаром, что за плечами было уездное училище. Спустя два года Ивана Владимировича повысили — тихий и исполнительный юноша занял место товарного кассира, а вскоре стал одним из помощников начальника станции. Жизнь понемногу стала налаживаться, Иван вполне мог считать себя везунчиком — в царские времена руководящая работа на железной дороге считалась занятием престижным. Из своего высокого положения Иван Владимирович извлёк своеобразную пользу — начал посещать ремонтные мастерские и осваивать слесарное дело. Работал он там долго и упорно, часами ломая голову над различными техническими задачками.

Спустя год, накопив небольшой капитал, Мичурин решил жениться. Выбор его пал на дочку местного рабочего Александру Васильевну Петрушину — послушную и работящую девушку, ставшую другом и помощником великого естествоиспытателя на долгие годы. Необходимо отметить, что обнищавшие дворянские родственники Мичурина до такой степени были возмущены его неравным браком, что заявили о лишении наследства. Это был заносчивый, однако абсолютно пустой жест, поскольку наследовать было всё равно нечего. И лишь тётка Мичурина — Татьяна Ивановна — по-прежнему вела с ним переписку. А вскоре после свадьбы в 1875 Иван Владимирович арендовал пустующую усадьбу Горбуновых, расположенную в окрестностях Козлова, площадью около шестисот квадратных метров. Здесь он, посадив различные плодовые растения, начал свои первые опыты по селекции. Спустя годы Мичурин напишет: «Здесь я проводил все свободные от работы в конторе часы». Однако поначалу Ивану Владимировичу пришлось испытать тяжкое разочарование, обусловленное недостатком знаний и неопытностью. Последующие годы селекционер активно изучал всевозможную отечественную и зарубежную литературу по садоводству. Тем не менее, множество вопросов, волнующих его, так и осталось без ответа.

Спустя короткое время пришли новые трудности — Иван Владимирович в разговоре с сослуживцами позволил себе сказать лишнего о своем начальнике. Последний узнал об этом, и Иван Владимирович потерял хорошо оплачиваемую должность помощника начстанции. С потерей места материальное положение молодых супругов оказалось самым плачевным, близким к нищете. Все накопленные Мичуриным денежные средства ушли на аренду земли, а потому, чтобы выписывать из-за границы весьма дорогостоящие книги по ботанике, саженцы и семена из разных стран мира, а также покупать необходимый инвентарь и материалы, Ивану Владимировичу пришлось затянуть пояс и начать подрабатывать на стороне. По возвращении с дежурств Мичурин засиживался до глубокой ночи, занимаясь ремонтом различных приборов и починкой часов.

Период с 1877 по 1888 в жизни Ивана Владимировича был особенно трудным. Это было время тяжелого труда, беспросветной нужды и моральных потрясений из-за неудач в сфере акклиматизации плодовых растений. Однако здесь и проявилось железное терпение садовода, продолжавшего упорно бороться с все возникавшими проблемами. В эти годы Иван Владимирович изобрел опрыскиватель «для теплиц, оранжерей, комнатных цветов и всяких посевов на открытом воздухе и в парниках». Кроме этого Мичурин составил проект освещения железнодорожной станции, на которой работал, при помощи электрического тока, а впоследствии реализовал его. К слову, установка и ремонт телеграфных и телефонных аппаратов долгое время являлась источником доходов селекционера.

К тому времени на усадьбе Горбуновых была собрана уникальная коллекция плодово-ягодных растений в несколько сот видов. Иван Владимирович отмечал: «Арендуемая мной усадьба оказалась настолько переполнена растениями, что не имелось никакой возможности дальше вести на ней дело». В подобных условиях Мичурин принял решение еще более сократить расходы — отныне он скрупулезно и до копейки учитывал все траты, занося их в особый дневник. Из-за крайней бедности садовод сам ремонтировал старую одежду, самостоятельно шил рукавицы, а обувь носил, пока она не разваливалась. Бессонные ночи, недоедание, металлическая пыль в мастерской и постоянные тревоги привели к тому, что весной 1880 у Ивана Владимировича обнаружились серьезные признаки расстройства здоровья — у него началось легочное кровохарканье. Для поправки самочувствия Мичурин взял отпуск и, закрыв мастерскую, перебрался с женой за город, прожив лето в доме мельника, расположенном у роскошной дубравы. Прекрасная и здоровая местность, солнце и свежий воздух быстро восстановили здоровье селекционера, посвящавшего все свое время чтению литературы и наблюдениям за лесными растениями.

Вскоре после возвращения домой Иван Владимирович переместил всю коллекцию растений в новую усадьбу Лебедевых. Приобрёл он ее, к слову, с помощью банка, и сразу же (в связи с отсутствием средств и многочисленных долгов) заложил землю. Именно в этом месте были выведены первые уникальные мичуринские сорта. Однако через пару лет, и эта вотчина оказалась переполнена растениями.

Осенью 1887 селекционер узнал, что некий священник Ястребов продает у поселка Турмасово, расположенного в семи километрах от города на берегу речки Лесной Воронеж, участок земли в тринадцать гектар. Осмотрев землю, Мичурин оказался очень доволен. Вся осень и зима 1887-1888 годов ушла на лихорадочное добывание средств при доходившем до изнеможения труде и, наконец, в мае 1888 после продажи всего посадочного материала сделка состоялась, причем половина земли была тотчас заложена. Любопытно, что наличными у семьи Мичуриных, увеличившейся к тому времени до четырех человек (у садовода родились дочь Мария и сын Николай) осталось всего семь рублей. Из-за нехватки денег все растения с участка Лебедевых члены семьи Мичуриных на своих плечах носили за семь километров. Кроме того на новом месте не имелось дома, и два сезона они прожили в шалаше. Вспоминая те годы, Иван Владимирович рассказывал, что рацион их включал только выращенные ими самими овощи и фрукты, черный хлеб, да «цыбик чая за пару копеек».

Потекли годы напряженного труда. На месте шалаша возникла, хоть и маленькая, но настоящая бревёнчатая избушка, а запущенный пустырь вокруг превратился в молодой сад, на котором Иван Владимирович, подобно демиургу, творил новые формы жизни. К 1893 в Турмасово уже росли тысячи гибридных сеянцев груш, яблонь и вишен. Впервые в истории плодоводства в средней полосе России появились зимостойкие сорта абрикоса, персика, масличной розы, черешни, тутового дерева, папиросного табака и миндаля. У Мичурина подрастали сливы, невиданные в этих землях, плодоносил виноград, лозы которого зимовали под открытым небом. Сам Иван Владимирович, окончательно сменивший, наконец, фуражку железнодорожного рабочего на широкополую фермерскую шляпу, жил в питомнике безвыездно.

Мичурину казалось, что его мечты об обеспеченной и независимой жизни, отданной творческой деятельности, близки к осуществлению. Однако пришла необычайно холодная зима и южным, а также западноевропейским сортам его растений был нанесен страшный урон. После этого Иван Владимирович осознал всю безуспешность опробованного им способа акклиматизации старых сортов с помощью прививки и принял решение продолжать свои труды по выведению новых сортов растений путем направленного воспитания гибридов и искусственного скрещивания. С огромным подъемом селекционер взялся за гибридизацию растений, однако эти работы требовали немалых денежных вливаний.

Необходимо отметить, что к тому времени Мичурин организовал в Турмасово торговый питомник, который однако не получил широкой известности. В связи с этим одним из самых насущных вопросов для биолога по-прежнему оставался вопрос содержания своей семьи. Однако садовод не падал духом, возлагая большие надежды на продажу своих уникальных сортов. На двенадцатом году селекционных работ он разослал во все концы страны «Полный прейскурант» фруктовых и декоративных кустарников и деревьев, а также семян плодовых растений, имеющихся в его хозяйстве. Сборник этот был иллюстрирован рисунками самого садовода, великолепно владевшего как графикой, так и сложной акварельной техникой. Прейскурант Мичурина не имел ничего общего с рекламными каталогами торговых компаний и являлся скорее научным руководством для садоводов, нежели подлинным прейскурантом. В своем дневнике, относящемся к тому периоду, селекционер отмечал: «Заведомо добросовестным разносчикам яблонь, кондукторам и проводникам дал для раздачи в поездах до двадцати тысяч каталогов… От раздачи двадцати тысяч каталогов получится сотня заказчиков…».

Наконец, наступила осень 1893 — долгожданное время первого выпуска саженцев, выращенных в питомнике. Мичурин верил, что прейскуранты и его статьи в разнообразных журналах, ломавшие в садоводстве вековую рутину, принесут свои плоды. Он был твердо убежден, что появится множество заказов, однако его ждало жестокое разочарование — покупателей практически не было. В напрасной надежде на сбыт селекционер потратил последние гроши на журнальные и газетные объявления, а также через знакомых, отправляющихся на торги и ярмарки, послал новые каталоги для распространения среди торговцев и населения. Несмотря на это, в первые годы работы торгового питомника Мичурин встречал лишь недоверие и равнодушие, как со стороны авторитетных садоводов и акклиматизаторов, так и со стороны рядовых жителей.

В 1893-1896, когда в саду Ивана Владимировича уже росли тысячи гибридных сеянцев, гениальный ум Мичурина посетила новая мысль, приведшая к важным и большим последствиям. Биолог обнаружил, что почва питомника его, представляющая мощный чернозем, является чересчур жирной и, «балуя» гибриды, делает их менее устойчивыми к опустошительным «русским зимам». Для селекционера это означало беспощадную ликвидацию всех гибридов, сомнительных в своей холодостойкости, продажу Турмасовского участка, а также поиски нового, более подходящего места. Таким образом, почти всю многолетнюю работу по основанию питомника необходимо было начинать заново, изыскивая средства за счет новых лишений. Менее стойкого человека подобное положение дел сломило бы, но Иван Владимирович имел достаточно решимости и сил, дабы перейти на новую ступень своих исследовательских работ.

После долгих поисков он, наконец, нашел в окрестностях города Козлова клочок никому не нужной, заброшенной земли. Она принадлежала местному чиновнику и представляла собой вымытый нанос, который изобиловал оврагами, болотами, протоками и ручьями. В половодье, бывавшее здесь особенно бурливым, земельный участок весь покрывался водой, а на низких местах вымывались даже крупные, взрослые деревья. Однако более дешевой и более подходящей земли не было, и селекционер решил перенести свой питомник сюда. В 1899 он продал старое место и вместе с родными перебрался на зиму в пригородную слободу Донское. Все лето 1900, пока возводился новый дом, он обитал в наскоро сбитом сарае. К слову, двухэтажный домик Иван Владимирович спроектировал сам, а также рассчитал к нему смету. К огромному огорчению Мичурина перенесение его питомника на новую почву окончилось потерей существенной части уникальной коллекции гибридов и исходных форм. По-прежнему мужественно он пережил это, а его предположения о важности спартанского воспитания гибридов целиком и полностью оправдались. Садовод отмечал: «При воспитании сеянцев на тощей почве, при суровом режиме, хотя и меньшее их количество имело культурные качества, но зато были вполне устойчивы к морозу». В дальнейшем участок стал главным отделением Центральной генетической лаборатории имени Мичурина, и сам биолог трудился в этом месте до конца жизни. Здесь различными разработанными им технологиями селекционер доказал практическую возможность преодоления нескрещиваемости многих видов, а также добился развития гибридных сеянцев необходимого качества, развивающихся в обычных условиях очень слабо.

В 1905 Ивану Владимировичу исполнилось пятьдесят лет. И чем больше совершенствовалось его мастерство садовода, тем более нелюдимым становился его характер. К тому же, несмотря на то, что Мичуриным было уже выведено множество выдающихся сортов, официальная наука отказывалась признавать достижения биолога. Селекционер, к слову, отправлял свои работы во все специализированные журналы, писал самому императору, упрекая его, а также всю чиновничью Россию в преступном невнимании к плодовоягодной отрасли, строчил в различные министерства, обращая внимание бюрократов на садоводство, как важнейшую миссию человека на Земле. Известна история о том, как однажды Мичурин отправил в московский журнал о садоводстве статью о своем новом способе черенкования черешни. В редакции знали, что черешня не черенкуется, и в публикации отказали, объяснив фразой: «Мы пишем лишь правду». Разъярённый Иван Владимирович выкопал и без всякого письменного сопровождения отправил дюжину укоренившихся черенков черешни. В дальнейшем ни на мольбы прислать описание способа, ни на слёзные извинения он не отвечал. От государственных субсидий Мичурин также отказывался, дабы не попасть, по его собственным словам, в рабскую зависимость от департаментов, поскольку «каждая выданная копейка заботить будет самолучшим её употреблением». Летом 1912 канцелярия Николая II отправила к садоводу в Козлов одного видного чиновника, полковника Салова. Бравый военный был крайне удивлен скромным видом мичуринской усадьбы, а также бедным нарядом её хозяина, которого полковник сначала принял за сторожа. Спустя полтора месяца после визита Салова Иван Владимирович получил два креста — Зелёный крест «за работы по сельскому хозяйству» и Анну третьей степени.

К тому времени слава о гибридах садовода разнеслась по всему миру. Еще в 1896 Ивана Владимировича избрали почётным членом американского ученого общества «Бридерс», а в 1898 всеканадский съезд фермеров, встретившихся после суровой зимы, с удивлением констатировал, что все сорта вишен американского и европейского происхождения повымерзли в Канаде, за исключением «Плодородной Мичурина» из России. Прекрасно разбирающиеся в цветах голландцы предлагали Ивану Владимировичу около двадцати тысяч царских рублей за луковицы его необычной лилии, пахнущей, как фиалка. Главным условием их было то, что этот цветок в России более не будет выращиваться. Мичурин, хоть и жил бедно, лилию не продал. А в марте 1913 года селекционер получил из департамента земледелия США послание с предложением переехать в Америку или продать коллекцию растений. С целью пресечь посягательства на гибриды садовод заломил такую сумму, что сельское хозяйство США было вынуждено сдаться.

Меж тем мичуринский сад все разрастался. Самые смелые планы Ивана Владимировича осуществлялись, словно по мановению волшебной палочки — до революции в его питомнике росло более девятисот (!) сортов растений, выписанных из Японии, Франции, США, Германии и многих других стран. Своих рук уже не хватало, селекционер писал: «…потеря сил и расстроенное здоровье довольно настойчиво дают знать о себе». Мичурин размышлял о привлечении беспризорных детей к хозяйственным работам, однако в эти планы вмешалась мировая война. Коммерческий питомник биолога перестал работать, и выбивавшийся из сил Иван Владимирович опять с трудом сводил концы с концами. А новый 1915 год доставил ему очередные несчастья, едва не разрушившие все надежды на продолжение исследовательских работ. По весне разбушевавшаяся река, выйдя из берегов, затопила питомник. Затем ударили сильные морозы, похоронив подо льдом многие ценные гибриды, а также школу двухлеток, определенных к продаже. Вслед за этим ударом последовал еще более ужасный второй. Летом в городе началась эпидемия холеры. Добрая и чуткая жена Мичурина ухаживала за одной заболевшей девушкой и заразилась сама. В итоге, молодая и сильная девушка поправилась, а Александра Васильевна скончалась.

Потеря самого близкого человека надломила великого биолога. Его сад стал приходить в запустение. По привычке Мичурин за ним ещё ухаживал, однако не испытывал прежнего энтузиазма. Все предложения помочь — отвергал, а сочувствующих — презирал. В какой-то момент до Ивана Владимировича дошли вести об октябрьском перевороте, но большого значения этому он не придал. А в ноябре 1918 к нему пожаловал уполномоченный товарищ из Народного комиссариата земледелия и объявил о том, что его сад национализируется. Ужас положения потряс Мичурина, выбив из привычной колеи и принёся полное излечение от душевных недугов. Селекционер, тотчас же отправившись в ближайшие Советы, возмущенно заявил там, что нельзя вот так взять и отобрать у него все… Советская власть садовода успокоила — ему сообщили, что он будет оставлен при саде в должности заведующего. А вскоре к Ивану Владимировичу прислали многочисленных помощников и учеников. Так началась вторая жизнь Мичурина.

Внимание к труду селекционера, к его личности и к его опыту обрушилось на биолога лавиной. Власти нуждались в новых общественных кумирах, и где-то в высших сферах Мичурин был назначен таковым. Отныне изыскания его финансировались неограниченно, Иван Владимирович получил официальные права вести дела питомника по своему собственному усмотрению. Всю жизнь этот светоч науки мечтал о том, чтобы стена равнодушия вокруг него не была так обескураживающе непроницаема, и разом получил бесспорное, всенародное и полное признание. Отныне по каждому подходящему поводу Мичурин обменивался телеграммами со Сталиным, а в многолетнем распорядке его дня появилось важное изменение — теперь с двенадцати и до двух часов дня он принимал делегации ученых, колхозников и рабочих. К весне 1919 количество экспериментов в мичуринском саду увеличилось до нескольких сотен. Вместе с этим прежде нелюдимый Иван Владимирович консультировал работников сельского хозяйства по проблемам поднятия урожайности, борьбы с засухой и селекции, участвовал в агрономических работах Наркомзема, а также выступал перед многочисленными учениками, жадно ловящими каждое слово мастера.

Необходимо отметить, что Мичурин — яркий приверженец научной организации труда — еще в сорокапятилетнем возрасте (в 1900) установил жесткий распорядок дня, который оставался неизменным до самого конца его жизни. Вставал селекционер в пять часов утра и до двенадцати работал в саду с перерывом на завтрак в восемь часов утра. В полдень он обедал, затем до трех часов дня отдыхал и читал газеты, а также специальную литературу (после революции — принимал делегации). С 15 часов дня и до вечера Иван Владимирович снова трудился в питомнике или — в зависимости от погоды и обстоятельств — в своем кабинете. Ужинал он в 21 час и до полуночи трудился над корреспонденцией, а затем ложился спать.

Любопытный факт, когда у Ивана Владимировича наступала полоса неудач, он на время отрывался от любимого им растительного мира и переходил к другим работам — чинил часы и фотоаппараты, занимался механикой, модернизировал барометры и изобретал уникальные инструменты для садоводов. Сам Мичурин это объяснял потребностью «освежить мыслительные способности». После перерыва он с новыми силами брался за свою главную деятельность. Многофункциональный кабинет естествоиспытателя, служил ему одновременно лабораторией, мастерской оптики и механики, библиотекой, а также кузницей. Помимо многочисленных барометров и секаторов Иван Владимирович изобрел и смастерил прибор для замера радиации, изящный перегонный аппарат для выгонки из лепестков роз эфирного масла, прививочное долото, портсигар, зажигалку, специальную машинку для набивки папирос табаком. Сконструировал биолог и облегченный двигатель внутреннего сгорания для собственных нужд. В своих экспериментах он использовал электричество, вырабатываемое собранной им ручной динамо-машиной. Долгое время селекционер не мог себе позволить купить пишущую машинку, в итоге он сделал ее сам. Кроме того он придумал и соорудил металлическую портативную переносную печь, в которой паял и ковал свое оборудование. У него также имелась уникальная мастерская по изготовлению из воска муляжей овощей и фруктов. Они слыли лучшими в мире и были так искусны, что многие пытались надкусить их. В этом же кабинете-мастерской Мичурин принимал посетителей. Вот как один из них описывал помещение: «За стеклом одного шкафа — пробирки, колбы, склянки, банки, гнутые трубки. За стеклом другого — модели ягод и плодов. На столах — письма, рисунки, чертежи, рукописи. Всюду, где только есть место, расставлены различные электрические приборы и аппараты. В одном углу, между книжной полкой и верстаком, дубовый шкафчик с всевозможными столярными, слесарными и токарными инструментами. В других углах садовые вилы, мотыги, лопаты, пилы, опрыскиватели и секаторы. На столе — микроскоп и лупы, на верстаке — тиски, пишущая машинка и электростатическая машина, на этажерке — записные книжки и дневники. На стенах — географические карты, термометры, барометры, хронометры, гигрометры. У окна токарный станок, а рядом украшенный резьбой шкаф с полученными со всех концов света семенами».

Вторая жизнь садовода продолжалась восемнадцать лет. К 1920 он вывел более ста пятидесяти новых гибридных сортов вишен, груш, яблонь, малины, смородины, винограда, слив и многих других культур. В 1927 по инициативе крупного советского учёного-генетика, профессора Иосифа Горшкова вышла кинолента «Юг в Тамбове», пропагандировавшая достижения Мичурина. В июне 1931 селекционер за свою плодотворную деятельность был награжден почетным орденом Ленина, а в 1932 древний город Козлов переименован был в Мичуринск, превратившись в общероссийский центр садоводства. Помимо крупных плодопитомников и плодоводческих хозяйств там впоследствии появились Мичуринский государственный аграрный университет и научно-исследовательский институт плодоводства имени Мичурина.

Ученики великого биолога рассказывали легенды о том, как Мичурин часами мог беседовать с погибающими растениями, и они возвращались к жизни. Также он мог войти в любой незнакомый двор и громадные сторожевые псы при этом не лаяли. А из сотен сеянцев каким-то сверхъестественным чутьем он выбраковывал нежизнеспособные. Ученики пытались пересадить втайне отвергнутые саженцы, но они никогда не приживались.

Практически всю зиму 1934-1935 года, несмотря на возрастные недомогание, Иван Владимирович активно трудился, не нарушая десятилетиями установленного режима. Как и всегда к нему приходили делегации, при нем неотлучно находились ближайшие ученики. Кроме того Иван Владимирович переписывался со всеми ведущими селекционерами Советского Союза. В феврале 1935 семидесятидевятилетний ученый неожиданно заболел — силы его ослабли, он потерял аппетит. Несмотря на состояние, Мичурин продолжал заниматься всеми ведущимися в питомнике работами. Весь март и апрель в промежутках между приступами он усиленно трудился. В конце апреля Главным санитарным управлением Кремля совместно с Наркомздравом был назначен специальный консилиум, который обнаружил у больного рак желудка. В связи с тяжелым состоянием больного в середине мая был организован второй консилиум, который подтвердил диагноз первого. При садоводе постоянно находились врачи, однако весь май и начало июня Мичурин, находившийся на искусственном питании, мучимый сильными болями и кровавыми рвотами, не вставая с кровати, продолжал просматривать корреспонденцию, а также консультировать своих учеников. Он постоянно вызывал их, давал указания и вносил правки в планы работ. Новых селекционных проектов в питомнике Мичурина было великое множество — и ученики сдавленными, прерывающимися голосами сообщали старому садоводу о свежих результатах. Сознание Ивана Владимировича угасло в девять часов утра тридцать минут 7 июня 1935 года. Похоронен он был рядом с созданным им сельхозинститутом.

_{Источник: http://topwar.ru/84855-velikiy-sadovod-ivan-vladimirovich-michurin.html}