Экономическая свобода, которую американскому народу предоставил утвержденный основателями Соединенных Штатов демократический капитализм, открыла все шлюзы для творческой энергии, и она до сих пор успешно сметает на своем пути все стоящие барьеры, устаревшие традиции и моральные нормы. Это борьба всех против всех, и в ней выигрывают те, кто способен находить самый короткий путь к успеху, способен нарушать правила игры, игры с высоким уровнем риска.

Между прочим, аналогичен по своим экономическим корням и взрыв преступности в постсоветской России, когда появились небывалые возможности для индивидуального предпринимательства. Первыми российскими предпринимателями стали те, кто имел уголовный опыт — опыт приобретения богатств в условиях высокого риска. Уголовный мир был лучше приспособлен к деловой игре, чем все остальное население, приученное советской властью к экономической и социальной пассивности. В стабильной экономике легальный бизнес прибегает к нарушению закона лишь в крайних случаях. При отсутствии стабильности, как это произошло с установлением свободного рынка в бывшем Советском Союзе, в условиях разваливающейся политической и экономической структуры, индивидуальное предпринимательство выбрало самый простой путь к достижению цели — игнорирование всех законов.

Обман, мошенничество и убийства превратились в России «лихих 90-х» в основное средство концентрации богатств, обнажив основные принципы бизнеса в условиях конкуренции. И это закономерно, что уголовники стали авангардом развития капитализма в России — ведь бизнес требует умения рисковать. Бизнес без риска может существовать лишь в застывших бюрократических, государственных формах, и, как правило, мало эффективен.

На сегодняшнем Западе преступления в экономике не выглядят настолько чудовищно, как в перестроечной России. Бюрократизированные корпорации выработали многоступенчатую систему сокрытия механизма экономических манипуляций, он не виден за сложными цивилизованными ритуалами, создававшихся в течении двух столетий рыночных отношений.

«Бесконечны напоминания прессы о беззаконных операциях в России. Но экономические преступления в России выглядят как наивный провинциализм в сравнении с отточенной стилистикой гигантского мошенничества западного коммерческого мира. В этом наиболее наглядное преимущество западной цивилизации перед Россией. Западный человек получает достаточную тренировку в рационализации бизнеса и уважение к закону. Он не будет надувать кого-то по мелочам. Обман по мелочам не продуктивен. Западный бизнесмен перед тем, как совершить незаконную операцию, консультируется с юристом, и в основном старается держаться внутри границ закона, который при помощи опытного адвоката всегда работает в его пользу. У русских же нет многовековой практики ведения бизнеса. Поэтому русский бизнесмен, совершая точно такую незаконную операцию, как и его западный коллега, делает это непрофессионально, т. е. грубо и вульгарно. Он не озабочен даже тем, чтобы скрывать следы, и достаточно недальновиден и туповат, чтобы обманывать даже там, где в этом нет абсолютной необходимости. У русского нет того артистизма, внутренней дисциплины и того опыта обмана многих столетий, который есть у западного бизнесмена. Русский действует импульсивно, спонтанно, по-варварски. Склонность к преступлениям у русских не больше, а более очевидна. Она осуществляется в самых неприхотливых и неприкрытых нецивилизованных формах, а это не может не вызывать яростный протест у Запада. Не умея носить сложный маскарадный костюм благопристойности, над которым Запад работал веками, русские в своем наивном невежестве открывают для всеобщего обозрения сам механизм бизнеса», — разъяснял в то время ситуацию социолог Филлип Слатер.

В 90-е годы ХХ века Россия лишь повторила американский путь становления. В США в XIX веке, в начальный период развития индустриальной экономики, откровенное взаимное надувательство в бизнесе без маскарада благопристойности также было общепринятым правилом. Бюрократическая структура бизнеса еще только создавалась, экономического законодательства не существовало, что позволяло использовать любые формы творческого подхода, поэтому обман в среде деловой элиты был откровенным и наглым.

Джон Пирпойнт Морган, создатель американской банковской системы, знавший больше других психологию людей бизнеса, говорил: «Я отношусь к людям с уважением, ко всем без исключения, но что касается людей бизнеса, то в их компании я бы не оставил свои ручные часы без присмотра». Экономическая элита страны во времена Моргана была немногочисленна и составляла не более нескольких десятков тысяч. В постиндустриальную эпоху массы оказались вовлечены в деловой процесс в качестве его активных участников, и нарушение законов стало массовым явлением.

Каждый ищет короткий путь, возможность обойти закон в своей сфере деятельности — это увеличивает коэффициент полезного действия любого бизнеса. Юридические законы и законы морали сдерживают динамику развития, и бизнес в поиске самой короткой дороги идет в обход правил, законов и морали. Социолог Джеймс Комб видит американскую культуру бизнеса как «Культуру обмана» — таково название его книги, посвященной исследованию данной проблемы. По его мнению, народный капитализм не мог не привести к популяризации приемов и техники бизнеса, ранее характерных только для узкого круга «титанов», «финансистов» и «гениев» — «взаимная манипуляция и обман стали этической и процедурной нормой нашей культуры».

Социология как и литература использует обобщения, часто преувеличивает, чтобы более эффектно доказать свои тезисы. Но вот пример из практики делового мира. Джимми Салливан, член директората Нью-йоркского департамента школьного образования, укравший из городской казны миллионы, в свое оправдание на суде привел следующий довод: «Каждый у кого-то крадет, и это не нарушение правила — это правило. Это 95%. Кто-то крадет немного, кто-то больше. Впрочем, мы всегда были нацией, где гангстеры и мошенники превозносились до небес. Это часть американской мечты».

Традиция обмана, манипуляций и жульничества, творческого подхода к решению проблем была характерной особенностью американской жизни с первых лет существования британских колоний. Первым известным мошенником в истории Америки был капитан Самуэль Аргалл, назначенный вице-губернатором Виржинской колонии в 1616 году. Через два года он захватил все, что принадлежало общине, и сбежал, оставив от всего общинного богатства шесть коз. Все, что можно было вывезти, он погрузил на свой корабль и продал в Англии с большой выгодой. Оплатив услуги адвокатов частью своей добычи, он смог не только уйти от суда, но, раздав взятки нужным людям, получил за свои заслуги в освоении новых территорий в Америке звание пэра и был назначен представителем британской короны в Совет Американских Колоний.

Скандинавский драматург Кнут Гамсун, побывавший в США в начале XX века, констатировал, что со времен образования Соединенных Штатов ситуация там мало изменилась: «Общество смотрит на крупные аферы с симпатией и часто с восхищением. Способность обмана в крупных масштабах в глазах публики выглядит как выражение изобретательности, характерной черты янки, а пресса с умилением описывает технические детали аферы и восторгается точностью, ювелирностью работы мошенников».

Ловкач — shrewd, smart guy — сегодняшнего дня также пользуется всеобщим уважением и доминирует в общественной жизни. 1975 год. Предвыборная кампания в Майами. Кандидат в президенты Джимми Картер выступает на банкете перед представителями большого бизнеса. Входной билет — $ 1 000. Картер разъясняет основной лозунг своей предвыборной программы — честное правительство. Рядом с ним на подиуме сидят — мэр Майами, только что отсидевший срок за уклонение от налогов, два сенатора от штата Флорида, в этот момент находящихся под судом за проталкивание закона о льготах, в сферах представляющих их персональные деловые интересы, руководитель одного из министерств, находящийся под судом за получение взятки, и 3 представителя других министерств, обвиненных в хищении государственных средств.

В период президентства Билла Клинтона в 1994 году казначей США Каталина Билларандо была приговорена к четырехмесячному заключению за уклонение от уплаты налогов. Бесчисленные скандалы, связанные с обманом и мошенничеством на страницах американской прессы часто выглядят как нарушение общепринятых правил, как отклонение от нормы. Но манипуляции и аферы являются органической, неотъемлемой частью деловой игры.

Скандалы в сфере политики и большого бизнеса характерны, разумеется не только для Америки. С неизменным постоянством они происходят и в европейских странах. Разница в размахе, масштабе. Масштабы — это специфика Нового Света, она видна в самой природе Соединенных Штатов, в ее архитектуре и в размахе преступности.

В 1949 году состоялось совещание представителей оккупационных войск в Германии. На повестке дня стоял один вопрос — грабеж складов в армиях союзников. Основными участниками ограблений были американские солдаты и офицеры всех рангов. Тем не менее, американские представители были оскорблены тем фактом, что вина возлагается только на военнослужащих США, напомнив о том, что крадут не только американцы, но и французы, и англичане. Представитель Франции привел следующий довод, казавшийся неопровержимым: «Что украдет французский солдат? Блок или два сигарет (сигареты в послевоенной Европе использовались как форма валюты). Что украдет американский солдат? Он угонит целый поезд, вовлечет в свой бизнес не только солдат, но и офицеров, подкупит поездную бригаду, зафрахтует десятки грузовиков, создаст сеть распространения». — «Это уже не воровство, а большой, хорошо организованный бизнес», — ответил ему представитель американских оккупационных войск.

Послевоенная Америка превратилась в экономического лидера западного мира и лидера во всех видах преступности всех классов американского общества. Вместе с ростом экономики росла и преступность. С начала 50-х годов национальный продукт на душу населения увеличился в 3 раза. За эти же 50 лет преступность в экономике увеличилась в 5 раз.

Люди больше боятся индивидуальной преступности, чем преступности организованной. Ограбление на улице или в доме с его внезапностью и конкретностью запечатлевается в памяти. Ограбление миллионов в течении многих лет банками, страховыми кампаниями, корпорациями или в результате биржевых махинаций проходит без всякого драматизма, хотя эффект и размеры организованного грабежа несопоставимы с мелким, в денежном выражении, уличным ограблением. Вы можете потерять деньги, какую-то часть своего имущества в результате грабежа, но не потеряете всего того, что вы накопили в течении жизни. Организованный грабеж, проводимый корпорациями, превратит вас в нищего.

В отличие от индивидуальной преступности, преступления корпораций совершаются организацией. Преступления корпораций принято называть «беловоротничковой преступностью». Термин как бы предполагает, что преступления совершаются отдельными работниками корпораций. Но беловоротничковая преступность отличается от индивидуальной, уличной огромными суммами, которыми она манипулирует, а это возможно лишь при использовании тех человеческих и технологических ресурсов, которые может предоставить только организация. Индивидуальная инициатива может принести лишь крохи. Поэтому правильный термин — тот, который и применяется по отношении к мафии — «организованная преступность». Недаром в обиходной речи крупные корпорации называют — мафия нефтяников, мафия врачей, профсоюзная мафия.

Грандиозные аферы последних десятилетий сделали всемирно известными имена финансистов Ивана Боевски, Майкла Милкена, Чарльза Киттинга. До их ареста американская пресса преподносила эти имена как образцы научного менеджмента, их называли финансовыми гениями, титанами Большого Бизнеса, ими восхищались миллионы. Они, действительно, были талантливыми организаторами работы огромного аппарата корпораций, и тысячи рядовых работников участвовали в проведении гигантских афер, что и сделало возможным ограбление публики в грандиозных масштабах.

Когда на суде Майкла Милкена спросили, почему он обманул не только миллионы вкладчиков, но и своих ближайших друзей, он ответил: «Если я не буду делать деньги на своих друзьях, на ком же я их буду делать». Для истинного бизнесмена не только безымянная публика, но и его родственники и друзья — также средство обогащения. От него нельзя ожидать какой-либо лояльности по отношению к конкретным людям — он верно служит только Делу.

Доход Милкена в 1986 году — 296 миллионов. В 1987 году его заработок составил 550 миллионов. В результате афер Милкена сотни тысяч потеряли свои сбережения, многие потеряли работу. Майкл Милкен получил тюремный срок за свои противозаконные манипуляции на бирже, был осужден также и общественным мнением. Студенты школы бизнеса в университете штата Пенсильвания сочинили о нем песенку-дразнилку: «Я мухлюю, мухлюю, мухлюю / И гордо кричу как петух. / Вы потеряли, а я приобрел / Вам не на что жить / А мне наплевать, я буду шутить».

Однако, после окончания университета эти студенты начали работать в крупных корпорациях, и, естественно, оставили позади свой юношеский максимализм. Сама логика работы корпораций вынудила их подчиниться общим правилам игры. Во многих университетах в обязательную программу входит «курс этики бизнеса», но можно ли научить волка питаться овощами?

Как пишет автор нашумевшей книги «Почему мы ведем себя как американцы»: «Если какой-либо наивный представитель корпоративной номенклатуры будет честным в буквальном смысле слова, он неизбежно окажется за воротами. Рядовые работники корпорации, вовлеченные в махинации своей кампании, участвуя в обмане и манипуляциях своего работодателя, принимают их как неизбежность. Протестовать против аморальной тактики кампании означает быть выброшенным за ворота и оказаться в черном списке — все двери других корпораций будут закрыты. Кто хочет быть героем? Даже близкие люди и друзья назовут ваш поступок идиотизмом. И, действительно, не считай себя лучше других, будь как все — ведь это естественная форма ведения бизнеса, не пытайся переделать мир».

Разумеется, можно создать свой собственный бизнес и попытаться быть в нем честным, но мораль хороша для отношений с близкими людьми, а в бизнесе, по определению, существует только мораль успеха.

В последнее десятилетие аферы приобретают все больший масштаб — растет экономика, с ее ростом увеличиваются и возможности для махинаций. Но для их проведения нужно заверить публику в чистоте и добропорядочности корпорации, нужно создать базу доверия — так же, как это делает любой рядовой conman, мошенник.

У лидеров экономики высокий общественный престиж — они служат обществу, создавая богатства, — и отсутствие морали, как и у карманника. Разница лишь в высоком профессионализме и количестве карманов, в которые они залезают.

_{Источник: http://evrazia.org/article/565}