Укрепление границ

После завершения Крымского похода фельдмаршал Миних начал работы по укреплению южных границ. В Запорожскую Сечь были направлены дополнительные силы регулярной армии. Для этого был сформирован отряд в 400 пехотинцев Углицкого полка под командованием подполковника Фридерици. Его сопровождал военный инженер граф Зевальд, которому поручили руководство работами по ремонту укреплений Сечи.

Для непосредственной защиты границы из состава армии были выделены четыре драгунских полка (Ингерманландский, Тверской, Тобольский и Архангелогородский), гусарский корпус и 200 малороссийских казаков. К ним присоединились: Пермский драгунский полк, который стоял в редутах на реке Воронковой, один кирасирский и два пехотных полка, прибывшие из Польши, два драгунских полка, подошедшие с Дона. Все эти войска заняли позиции вдоль Днепра. Основными опорными пунктами служили: Царичанка, Орлик, Переволочна, Кременчуг и Переяславль. Общее командование пограничными силами поручили генерал-лейтенанту, графу Густаву-Отто Дугласу, до его приезда командовал генерал-майор Магнус фон Бирон. За границу от Переяславля до Киева отвечал генерал-лейтенант Яков Кейт, а участок Украинской линии, от крепости Бузовой до реки Миус был подчинен генерал-лейтенанту князю Урусову.

Набеги крымских татар

Прорыв русских войск за Перекоп произвел на турецкое правительство очень сильное впечатление. Хан Каплан-Гирей в конце лета 1736 г. получил распоряжение султана оставить престол. Надо сказать, что смена ханов в Крыму была обычным делом для Стамбула. Так, Каплан-Гирей уже трижды возглавлял ханство (1707—1708, 1713—1715, 1730—1736). Хан был в то время уже весьма пожилым человеком и страдал параличом, поэтому он при всем желании не мог лично возглавлять войска и участвовать в битвах. Тем не менее, султан приказал сослать Каплан-Гирея на остров Хиос, где тот и умер в 1738 г.

Новый хан Фетих II Гирей в свое время отличился при обороне Гянджи во время войны с персами. Будучи храбрым и опытным военачальником, Фетих-Гирей прекрасно понимал, что главной задачей для него является восстановление боевого духа воинов, а для этого нужен успешный набег. В конце октября 1736 года крупный татарский отряд проник за Украинскую линию между крепостями Св. Михаила и Слободской, рассыпался на мелкие «партии» и начал грабить и жечь окрестные селения.

Руководивший данным участком границы князь Урусов, узнав о вторжении, немедленно направил в крепость Св. Алексея к генерал-майору Радингу полковника Штокмана с приказом атаковать противника. Сам Урусов начал сбор ландмилиции, но не смог собрать крупные силы. Чтобы не терять времени, Урусов вечером 29 декабря выступил из крепости Св. Параскевы с небольшим отрядом милиции и казаков. Тем временем, генерал-майор Радинг 29 декабря сформировал отряд под началом полковника Штокмана (свыше 400 человек) и послал его к месту, где степняки прорвали линию, чтобы перехватить их на обратном пути. Для поддержки Штокмана из крепости Св. Михаила вышел совсем маленький (142 ратника) отряд полковника Мельгунова. Соединившись, они встретили отягощенных добычей татар и не позволили им уйти за линию, но из-за малочисленности сами едва сдержали натиск противника. Основные силы татар прошли вдоль линии и ушли за неё между крепостями Бузовая и Кисельская, после чего устремились к Перекопу. В ходе этого набега крымские татары угнали много пленных и скота, а также захватили большое количество различной добычи. Преследовать противника Урусов и Радинг не решились из-за отсутствия сильной конницы.

Во время расследования обстоятельств набега крымской орды выяснилось, что татары смогли незаметно и беспрепятственно «раскопать» и «разломать» вал на линии. Урусов был из-за этого обвинен в небрежности и предан суду, а на его место назначили генерал-лейтенанта Леонтьева. Чтобы более оперативно реагировать на подобные вторжения, Миних приказал сформировать два конных «кор-де-резерва», выделив для этого необходимое число людей из драгунских полков. Первый «кор-де-резерв» в составе 2 тыс. кавалеристов под командованием генерал-майора В. С. Аракчеева расположился между крепостями св. Иоанна и св. Парасквевы, а второй, в 3 тыс. человек под началом генерал-майора князя Трубецкого, — в местечке Домонтове, между Царицынкой и Киевом. Конные резервы предназначались для отражения набегов противника и получили право действовать, не дожидаясь распоряжений свыше, то есть автономно.

В середине февраля 1737 г. набег повторился. 40-тыс. крымскую армию возглавлял сам хан. Татарская конница перебралась через Днепр выше Переволочны, причем по пути всадники напали на маленький отряд генерала Юрия Лесли (100 человек) и перебили его. Сам генерал погиб, а его сын Егор Юрьевич попал в плен. Затем степняки попытались атаковать Спеваловский завод, но были отбиты. При отходе они сами подверглись удару русской конницы, после чего поспешно бежали, бросив добычу и пленных. Миних был очень смущен набегами татарской конницы за линию, на устройство которой потратили столько сил и которой он сам уделили много времени. Оправдываясь, фельдмаршал писал императрице: «Бесчисленные примеры в истории военного искусства показывают, что еще не сыскано никакой возможности границы, растянутые от двух и трехсот миль, как от Киева и от Днепра до Азова и Дона, охватить так, чтоб легкий неприятель в какое-нибудь место не прорвался, потому что если везде войско иметь, то на таком протяжении надобно его сильно раздробить». Миних также жаловался на запорожцев, которые слишком поздно обнаружили движение орды.

Карта театра военных действий в Русско-турецкой войне в 1737 году. Составлена Ж. Н. Делилем для Российской Академии наук в 1745 году

Подготовка к кампании 1737 года

В армию шел спешный набор новых рекрутов, общее число которых достигало 40 тысяч. Тем не менее, достичь штатов военного времени оказалось очень непросто. Командиры многих полков жаловались на то, что «волею Божию в людях великий упадок, мерли непрестанно». Приходилось даже принимать рекрутов меньше «табельного» роста, их направляли в обоз.

Нелегко шел и сбор лошадей. Шталмейстер полевой артиллерии Апочинин приобретал лошадей для артиллерии. Драгунских лошадей собирали по всему государству, кроме Сибири, по одной лошади с 253 душ. Животных доставляли на специальные пункты, оттуда гнали в Белгород, а уже из Белгорода распределяли по частям. Кроме реквизиций, было решено купить часть верховых лошадей у калмыков, для чего формировались специальные команды из дворян, казаков и других вольных обывателей, которые калмыцкий язык и обычаи знают, и к тому же в лошадях толк знают. К 1 апреля 1736 г. в армию доставили свыше 16 тысяч лошадей, но этого, по мнению командиров, было недостаточно. Кроме лошадей, войска нуждались в большом количестве волов, для перевозки грузов. В декабре 1736 г. князь Барятинский получил распоряжение закупить свыше 40 тысяч волов в Малороссии.

При вооружении полков особое внимание уделялось тому, чтобы все солдаты каждого полка получали совершенно одинаковые фузеи. Часть ружей была закуплена в Саксонии, но большую часть изготовили в России на Тульском и Сестрорецком оружейном заводах. Миних приказал снять с вооружения солдат пехотных полков шпаги, справедливо отметив, что пехотинец, «имея фузею со штыком, шпагой никогда не обороняется», в результате шпага на марше только мешает солдатам, отягчает их ношу. При этом Миних по-прежнему верил в эффективность пикинерных копий против вражеской конницы, и число их в каждом полку было увеличено вдвое. Снабжение порохом в полках производилось из расчета по пятьдесят выстрелов на ружье. Остальное его количество надлежало возить в походных магазинах. Кроме того, чтобы укрепить оборону обозов. Миних приказал обучить стрельбе погонщиков.

С особым вниманием командующий подошел к снабжению Днепровской армии артиллерией. Количество пушек в полках, по его указанию, увеличивалось вдвое. На отливку новых орудий были пущены почти все трофейные турецкие и испорченные свои. В Переволочне, Изюме и Брянске собирались многочисленные орудийные парки. Общий сбор назначили в Переволочне, в марте 1737 г. сего перед началом похода удалось собрать следующие артиллерийские силы: 18-фунтовых пушек — 27 единиц, 12-фунтовых — 3, 8-фунтовых — 8, 6-фунтовых — 2, 3-фунтовых — 5, 5-пудовых мортир — 10, 2-пудовых — 1, 1-пудовых — 2, 6-фунтовых мортир — 12, «малых мортирцев» — 200, 1-пудовых гаубиц — 4, полупудовых гаубиц — 2. Все прочие орудия планировали отправить позже, вслед за армией по Днепру. В Донской армии значительную часть артиллерии составили орудия вывезенные из Азова в крепость Св. Анны.

Для каждого типа орудий установили определенную норму прислуги. При 12-фунтовой и 8-фунтовой пушке, к примеру, полагалось иметь по 11 канониров и фузилеров. К 3-фунтовой пушке приписывалось 5 человек, к большой мортире — 9 человек. Перевозку и ремонт артиллерии должны были осуществлять два «фурштадта» (артиллерийских обоза). В Днепровской армии его численность определили в 2874 человек, а в Донской — в 3117 человек. Однако в реальности сформировать столь обширные штаты не удалось. Даже к середине мая 1737 г. численность фурштадта Днепровской армии составляла 1060 человек, т. е. менее половины запланированного. В артиллерийском обозе Донской армии служило только 1934 человек. Понятно, что такое положение дел крайне неблагоприятно сказалось на доставке артиллерии и повлекло сокращение численности взятых в поход орудий.

По-прежнему активно строили суда в Таврове, на Дону. Адмирал Бредаль старательно искал лучшую конструкцию для судов, которым предстояло действовать и на море, и на реке. В начале 1736 г. он предложил Адмиралтейств-коллегий строить шхерботы и «большие лодки казачьи», так как «…галеры и шмаки, за мелкостью в Азовском море фарватера, неспособны и пройти не могут». Однако против этого предложения решительно выступил вице-адмирал Сенявин. Он считал, что строить нужно все-таки галеры, но выводить их в устье Дона без груза и загружать затем с помощью более мелких судов. После долгих споров Миних отдал дело «на благоусмотрение» Бредалю, и лодки начали сооружать. Всего было решено построить к марту 1737 г. 500 24-весельных лодок. Часть из них предполагалось использовать как транспорты, а часть вооружить трехфунтовыми пушками (по две на лодку). К сожалению, организаторы работ сразу же столкнулись с объективными проблемами. В первую очередь не хватало мастеров и денег. В силу этих причин провалился план создания второй, дополнительной верфи, ниже Таврова.

Еще хуже, чем на Дону, шло дело на Днепре. В предыдущую кампанию здесь ничего сделано не было. Предпринятые летом 1736 г. попытки хоть как-то приспособить суда, строительство которых начиналось ещё при Петре I, провалились. Не хватало мастеров, рабочих, материалов и денег. Кроме того, при конструкции кораблей нужно было учесть особые условия Днепра с его порогами. Только в апреле 1737 г., благодаря усилиям специально направленного на верфь контр-адмирала В. А. Дмитриева-Мамонова, из Брянска в Переволочну пошли суда: всего с 22 апреля по 4 июня было отправлено 350 галер, прамов, дубель-шлюпок. Для их переправы через пороги были сформированы специальные команды солдат и запорожских казаков.

Чтобы обеспечить армию продовольствием малороссийские и слободские казаки были обложены дополнительным, хлебным налогом. Чтобы зерно не уходило «на сторону», Кабинет министров запретил заниматься винокурением жителям Малороссии и городов, ближайших к Малой России: в Севске, Рыльске, Путивле, Трубчевске, Орле, Кромах, Курске и др.. Кроме того, по инициативе генерал-лейтенанта князя Барятинского, ввели временный запрет продажу хлеба за границу. Собранное продовольствие размещали в специальных магазинах, расположенных преимущественно по Днепру. Однако проблем было предостаточно: далеко не всегда условия хранения в них соответствовали требованиям, из-за недостатка зданий, некоторые магазины устроили в старых и ветхих амбарах, зерно лежало прямо на полу, гнило под дождями, расхищалось.

Во время похода довольствие каждого полка должно было производиться из своего магазина. Миних приказал также сформировать на правом берегу Днепра, у Мишурина Рога, резервный магазин с двухмесячным запасом продовольствия на всю армию. За его пополнение отвечал генерал-провиантмейстер-лейтенант Рославлев, которому надлежало собрать хлеб из Лубенского, Полтавского, Харьковского, Неженского, Миргородского и Переяславского магазинов. Однако выполнить свою задачу Рославлев смог лишь частично, так как эти магазины не были полностью заполнены. Обозам из резервного магазина пришлось, так же как части артиллерии, догонять армию уже во время похода. Миних придавал большое значение снабжению армии, помня о кампании 1736 г., когда основной урон армии нанёс не противник, а болезни, частично вызванные нехваткой пищи. Командирам полков было приказано ежедневно подавать ведомости о состоянии запасов продовольствия. В первый же день после этого приказа 12 командиров полков, не подавших ведомостей, были отданы под суд.

Фельдмаршал Миних обратился с особым запросом к главному врачу армии Кондоиди и просил его подготовить предложения по предотвращению эпидемии. В ответ врач отметил, что основой здоровья является, прежде всего, «доброе содержание в пище». Поэтому нужно не только исправно кормить здоровых, но и давать усиленный рацион больным. В первую очередь солдаты должны получать достаточное количество мяса. Здесь Кондоиди отмечал, что иногда можно пойти на «честный обман», и, в случае нехватки говядины, выдавать конину, не извещая об этом солдат (русские брезговали кониной). Кондоиди также советовал варить квас и печь хлеб для больных в госпиталях, запретить выдачу казенных продуктов маркитантам, так как они готовят еду очень плохо и небрежно, часто в антисанитарных условиях. Перед походом все полки пополнили свои аптеки, выделили специальные фуры для перевозки медикаментов.

 

Дубель-шлюпка. Источник: Широкорад А. Тысячелетняя битва за Царьград

Планы русского командования

Определяя цели кампании 1737 г., Миних оказался перед очень непростым выбором: повторить поход в Крым или развернуть наступление на Дунайском театре. В пользу наступления на Дунае были две важные причины. Во-первых, на балканском направлении русская армия могла взаимодействовать с сильной австрийской армией. Во-вторых, можно было рассчитывать на поддержку местного христианского населения, которое могло выставить вспомогательные войска и помочь со снабжением.

Однако, с другой стороны, против войны на Дунайском фронте были и сильные аргументы. Во-первых, Вена до сих пор сомневалась и было неясно, насколько активно она намеревается действовать в дальнейшем. То есть русская армия могла остаться без поддержки. Во-вторых, даже при активном участии Австрии в войне вставал вопрос об успешном взаимодействии. Две союзные армии не могли быстро соединиться. В-третьих, Дунайский театр был удален о русских баз снабжения. А Крымский поход показал всю важность своевременного снабжения армии. В-четвертых, за время долгого владычества османы создали здесь мощные крепости и опорные пункты (Очаков, Хотин, Браилов, Измаил и др.), осада и штурм которых требовали огромные усилий и расходов ресурсов. В-пятых, наступая в Молдавии, русская армия оставляла у себя в тылу враждебных буджакских и крымских татар.

Таким образом, взвесив все обстоятельства, Миних снова решил действовать на двух направлениях. Главный удар нанести по Очакову, а вспомогательный — по Крымскому ханству, снова подвергнув его огню и мечу.

По замыслу русского командующего, войска, расквартированные в Малороссии, должны были собраться около устья реки Самары, оттуда двигаться к реке Волпянке и далее к Каменному Затону, где их ожидали запорожцы. От Каменного Затона войска должны были идти к Кази-Керману (Кызы-Кермен) и объединиться там с донскими казаками и калмыками. Из Кази-Кермана все пехотные полки направлялась на Очаков, а вся конница — в Крым. Необходимые для армии грузы доставлялись до Волпянки сухим путем, далее — водой. Войска, направленные к Очакову, должна попытаться овладеть крепостью сходу. В случае неудачи армия должна была перейти к осаде и, одновременно, выделить отряд для нападения на татар в устье Днестра. Крымской армии дали указание, преодолев Перекоп, развернуть наступление на Карасубазар, Керчь и Кафу, затем идти, через Бахчисарай, к Балаклаве и в горные районы Крыма.

Этот план Миних предоставил императрице ещё осенью 1736 г. Однако его утверждение замедлилось из-за предложений Австрии. В декабре, благодаря стараниям Остермана, император Карл VI крайне неохотно объявил Порте войну и попросил русскую императрицу Анну Иоанновну прислать в Вену офицера для выработки общего плана кампании. При этом австрийцы продолжали тянуть время — только в декабре 1736 г. две державы подписали конвенцию о совместных действиях. Предложения фельдмаршала Миниха были переданы в Вену, откуда в Россию отправили замечания императора. Карл VI предлагал русской армии прибыть в Валахию для соединения с австрийскими войсками. Узнав об этом предложении, Миних решительно воспротивился, отметив, что, если австрийцы хотят действовать вместе, то им самим нужно идти на соединение с русскими. В итоге порешили, что в 1737 г. армии Австрии и России будут сражаться самостоятельно, но согласовывать наиболее крупные операции.

Таким образом, России и Австрии в 1737 г. не удалось согласовать план общих действий. Однако русский план пришлось несколько изменить. Наступление должно было производиться не одной армией, с последующим разделение её на две части (пехоту и конницу), как планировалось в начале, а сразу двумя армиями: в Крым из Азова — армией Ласси и к Очакову — армией Миниха. Решение разделить войска на два фронта основывалось на уверенности, что турецкие войска из-за войны с Австрией не перейдут за Дунай. Поэтому Миних планировал взять Очаков меньшими силами.

В состав армии под началом Миниха вошли 3 батальона пешей гвардии, 30 пехотных полков, 21 драгунский полк, 9 полков конной ландмилиции, 7 тысяч донских казаков, 6 тысяч запорожцев и 6 тысяч гетманских казаков, гусары, чугуевские казаки и калмыки. Всего под началом фельдмаршала находились около 89 тысяч человек регулярных войск и 20 тысяч нерегулярных (всего около 110 тыс. человек). Армия Ласси насчитывала около 40 тысяч человек регулярных и 15 тысяч человек нерегулярных войск (около 55 тыс. человек). Еще 9 тысяч выделялись для гарнизонов Азова и Бахмута. В апреле 1737 г. Миних начал стягивать войска к Переволочне, где была размещена его штаб-квартира. Для похода на Очаков армия была разделена на три дивизии.

Первой, состоявшей из девяти драгунских и одиннадцати пехотных полков, командовал принц Людвиг-Вильгельм Гессен-Гомбургский. Вторая дивизия, включавшая восемь драгунских и пятнадцать пехотных полков, находилась под началом генерал-лейтенанта А. И. Румянцева. Третью дивизию возглавил генерал-лейтенант М. И. Леонтьев. В результате двумя ближайшими помощниками Миниха стали полководцы, участвовавшие в кампании 1736 года, а третьим — новый, ранее здесь не служивший человек.

Александр Иванович Румянцев происходил из древнего рода Румянцевых, участвовал в Северной войне 1700—1721 гг., был участником наиболее решительных и знаменитых сражений и осад. Был участником Прутского и Персидского походов Петра. Состоял адъютантом Петра I, исполнял его поручения и дипломатические миссии. Так, помогал П. А. Толстому заманить в Россию царевича Алексея, затем в 1724-1726 гг. ездил в Османскую империю для решения вопроса о разделе персидских владений. Затем командовал всеми русскими войсками в Прикаспийских землях. В 1726 году награждён орденом Св. Александра Невского, в 1727 году произведён в генерал-поручики, в 1730 года пожалован в подполковники лейб-гвардии Преображенского полка. Однако при Анне Иоанновне попал в опалу. Поссорившись с братом фаворита императрицы Бирона, боевой генерал жестоко избил курляндца, а затем еще нагрубил самой императрице, ответив на предложение возглавить одну из финансовых коллегий, что не умеет искать деньги для оплаты вошедшей в моду при дворе роскоши. Анна Иоанновна отдала Румянцева за «неповиновение» под суд, который приговорил его к смерти. Императрица, однако, заменила казнь ссылкой в отдаленное имение. В 1735 г. Александра Ивановича освободили из ссылки, вернули ему Александровскую ленту, назначили Казанским губернатором и командиром войск, направленных против восставших башкир. При подавлении восстания Румянцев проявил незаурядную энергию и решительность. Миних это заметил и вызвал Румянцева на новый фронт.

Кроме того, русское командование решило провести вспомогательную операцию против кубанских татар. В ноябре-декабре 1736 г. был организован набег калмыков и донских казаков на кубанских татар. Русское командование опасалось, что кубанские татары будут нападать на окрестности Азова и подговорило тайшу Дундука-Омо атаковать противника. Калмыцко-казацкое войско в течение двух недель разоряло земли от Кубани до берегов Азовского моря и даже взяло приступом городок Копыл, ставку местного властителя Бахти-Гирея. Было перебито более тридцати тысяч кубанских татар и захвачено в плен около десяти тысяч женщин и детей. Дундук-Омо получил, кроме захваченной добычи, награды от русского правительства. Впоследствии его потомки положили начало российскому дворянскому роду Дундуковых.

Русский полководец и дипломат Александр Иванович Румянцев

_{Источник: http://topwar.ru/88080-nabegi-krymskih-tatar-plan-kampanii-1737-g.html}