Обожаю Раневскую за её искромётный юмор, за её выкованную жизненную позицию. Но она была безвестной актрисой, когда в годы Гражданской войны оказалась в Крыму и просила для своих коллег у большевиков хоть немножечко еды. Военные люди были, по её впечатлениям, самыми благодарными слушателями.

В газетных театральных афишах того времени стало традиционным давать информацию следующего характера: «Вход в театр допускается в верхнем платье», и, наоборот: «Театр отапливается» (хотя последнее встречалось невероятно редко, уже ближе к исходу Гражданской войны).

В тяжелейших условиях военного времени интеллигенция России не только продолжала вести творческую работу: ставить спектакли, организовывать выставки, писать научные труды, но занималась активнейшим образом общественной деятельностью, стараясь найти общий язык с любой политической властью во благо спасения России, не теряя при этом своего лица и не позволяя манипулировать своими убеждениями. Так, в своём воззвании ко всем неравнодушным к интересам искусства обращался Александр Кудряшов: «Прекрасные слова Платона о том, что мир не будет совершенным до тех пор, пока цари не станут философствовать или философы не станут царствовать, остаются девизом многих. Всегда разделяя эту точку зрения, я хотел бы предложить всем, для кого дороги интересы искусства, будет ли то поэзия или живопись и музыка, соединить свои силы в Союз любителей искусства».

Гражданская война прошла и через Крымский полуостров: Советская Социалистическая Республика Тавриды (январь-апрель 1918 года); период немецкой оккупации (май-ноябрь 1918 года); военная интервенция Антанты в Крыму (ноябрь 1918 — апрель 1919 года); Крымская Советская Социалистическая Республика (апрель-июнь 1919 года); период Деникина (апрель-ноябрь 1920 года); Врангель и его разгром в битве за Перекоп (апрель-ноябрь 1920 года).

Свидетельством выдающегося героизма тех лет является местная крымская пресса, в которой то и дело печатались афиши о бесплатных благотворительных спектаклях, концертах, праздниках в фонд раненых, голодающих, детей-сирот и прочие фонды. Так, на страницах газеты «Таврический голос» за 9 января 1920 года говорится о том, что в Театре актёра в Симферополе во время спектакля «Тёмное пятно», прошедшего с большим успехом, бенефициант А.П. Волжин обратился к публике с просьбой сделать пожертвования на борьбу с эпидемией тифа, в результате чего артистами театра бал произведён сбор пожертвований среди публики, который дал 6734 рублей 45 копеек. Сумма была передана секретарю бригады государственной стражи И.К. Кравченко для предоставления губернатору.

Годы братоубийственной Гражданской войны принесли в Россию и в частности в Крым смерть и разруху. Но вместе с тем в этот период на полуострове наблюдался большой духовный, культурный и интеллектуальный подъём. Одной из причин тому было сосредоточение в Таврической губернии всей мощи российской научной и творческой интеллигенции. Справедливости ради надо отметить и тот факт, что именно в 1918 года на полуострове был открыт первый в Крыму университет. И в этом же году силами труппы Драматического театра (бывшего Дворянского) одно из представлений, а именно спектакль «Власть тьмы» по пьесе Л. Толстого, было дано «в пользу Симферопольского Народного университета». Владимир Вернадский, Максимилиан Волошин, Анна Ахматова, Константин Тренёв, Николай Самокиш — вот имена, вошедший в золотую копилку нашей истории, судьбы которых тесно связаны с Крымом в период революций и Гражданской войны.

Страшными страницами остался полуостров 1918-1921 годов и в судьбе великой русской актрисы Фаины Раневской. В Крыму будущая известная актриса бывала задолго до начала Гражданской войны, в детском возрасте со своей семьёй. И, конечно, это были летние месяцы отдыха, когда к жемчужному побережью устремлялись все более или менее обеспеченные семьи. Исключение не составила и семья Гриши Фельдмана из Таганрога (отца Фаины Георгиевны). Так, летом 1910 года, отдыхая в Евпатории, 15-летняя Фанни просто влюбилась в молодую актрису Художественного театра Москвы Алису Коонен, отдыхавшую тогда в доме своих родственников Андреевых.

Ещё в детстве Фаина Георгиевна проявляла способности к сценическому искусству, то и дело кого-то пародируя, подражая кому-то, при это не догадываясь, что именно актёрское ремесло станет её судьбой до конца дней.

После неудачных проб, попыток поступить в Москве на актёрские курсы, она волей случая оказалась в Малаховском дачном театре в Подмосковье на летний сезон, где выходила на сцену в массовках. Но это счастливое время закончилось так же быстро, как само лето, и Фаина Георгиевна после долгих мытарств подписала договор на 35 рублей в месяц «со своим гардеробом» на роли «героини-кокет» с пением и танцами в антрепризу Ладовского в Керчь. Здесь она успела отыграть всего один сезон, так как сборов практически не было: театр в то время был всегда пуст. На закрытии театра шла пьеса «Под солнцем юга». Фаина в этой постановке играла гимназиста. Спектакль приехал посмотреть с целью отбора понравившихся актёров в свою труппу антрепренёр из Феодосии Новожилов, в результате чего, «распродав весь свой гардероб», она перебралась из Керчи в Феодосию. Но и здесь её ждала неудача. В конце театрального сезона Новожилов сбежал из Феодосии, не заплатив актёрам ни копейки. В связи со сложившимися обстоятельствами Фаина Георгиевна вынуждена была покинуть солнечный, но на сей раз негостеприимный полуостров и перебраться в Кисловодск. Так закончилась первая, но не последняя актёрская страничка в Крыму для актрисы.

Октябрьская революция и великие перемены застали Раневскую в Ростове. Но тот момент она успела познакомиться и подружиться с женщиной, которая стала для неё одной из ближайших немногочисленных подруг, а если точнее, самым близким человеком, — актрисой Павлой Вульф.

«Красный Крым» — самое страшное воспоминание Фаины. Именно потому она не оставила нам книгу своей жизни, безжалостно в одночасье порвав ей на мелкие кусочки. Но много судьбоносных моментов связывают актрису с Крымом.

Немногим известен тот факт, что именно в Крыму она взяла сценический псевдоним Раневская.

В 1920 году Фаина Георгиевна играла на сцене Первого советского театра (ныне Крымский академический русский драматический театр имени М. Горького). Режиссёру П.А. Рудину в знак благодарности за сотрудничество и творческий тандем начинающая актриса подарила книгу, подписав её так: «Фаина Раневская». Рассуждая над тем, почему же актриса взяла своим сценическим псевдонимом фамилию чеховской героини из «Вишнёвого сада», в котором она так часто играла на крымских подмостках и в Симферополе, и в Евпатории, и в Керчи, понимаешь, что это не случайно: и Фаину Георгиевну, и Любовь Андреевну объединяли такие черты, как восторженность, эмоциональность, беззащитность.

Фаина Георгиевна в свой крымский период была начинающей, безызвестной актрисой, о чём свидетельствует отсутствие в афишах крымской периодической печати того времени хоть каких-то упоминаний о ней как о действующей актрисе, состоящей в штате труппы театра. Однако в газете «Ялтинский вечер» за 15 сентября 1920 года в афише об открытии зимнего сезона говорится о первых гастролях труппы актрисы Павлы Вульф, вместе с которой выступала и Раневская.

Первые сценические шаги Раневской не всегда были удачными. Так, после одной из самых крупных неудач на крымских подмостках она поклялась себе, что больше не выйдет на сцену. Она рассказала, как чуть было не провалила свой первый театральный сезон в Крыму, когда по ходу действия пьесы ей нужно было сказать, что её ноги легче пуха, а она зацепила декорацию, которая свалилась на голову партнёра и рассмешила публику. После этого она сказала себе, что больше никогда не выйдет на сцену.
Но жизнь её продолжалась, и неистребимое желание снова попасть на сцену снова возобладало, преодолевая страх сделать что-то не так.

Впоследствии она в своих воспоминаниях опишет ещё один курьёзный случай, который произошёл с ней в Крыму. Вместе со своими партнёрами она выступала на детском утреннике и немало повеселила детей, когда зацепилась своим париком за гвоздь, парик слетел и поплыл по воду. Фаина начала страшно смеяться, она смеялась даже за кулисами, куда её разгневанные партнёры уволокли. За это проступок она была наказана: на доске объявлений появился приказ за подписью председателя местного комитета. И Фаина прочла в нём, что получает выговор и предупреждение. И снова ей после этого не хотелось выходить на сцену.

А вокруг бушевала Гражданская война, которая продолжалась в Крыму в течение четырёх лет: «18, 19, 20, 21 год — Крым — голод, тиф, холера, власти меняются, террор: играли в Симферополе, Евпатории, Севастополе, зимой театр не отапливается, по дороге в театр на улице опухшие, умирающие, умершие, посреди улицы лошадь убитая, зловоние». Или вот ещё читаем строки: «Шла в театр, стараясь не наступить на умерших от голода. Жили в монастырской келье, сам монастырь опустел, вымер — от тифа, от голода, от холеры. Сейчас нет в живых никого, с кем тогда в Крыму мучились голодом, холодом, при коптилке».

И всё же надо сказать, что Раневская вспоминает Крым двадцатых годов как один из самых особенных периодов своей жизни, «страшное и неповторимое красивое время». Она подчёркивала положительные эмоции военной публики, радушный приём после каждого спектакля. Сохранился в её памяти и случай, когда после очередного лёгкого водевиля к артистам за кулисы пришёл «грозный усатый комиссар» и попросил сыграть «что-нибудь из классики». Через несколько дней симферопольская труппа поставила «Чайку».

«Нетрудно представить, — вспоминала актриса, — что это был за спектакль по качеству исполнения, но я такого тихого зала до того не знала, а после окончания зал кричал «ура». В те минуты мне казалось, что я прикоснулась к истории самим сердцем».

После спектакля за кулисами артистов снова благодарил комиссар: «Товарищи артисты, наш комдив в знак благодарности вам и с призывом продолжать ваше святое дело приказал выдать красноармейский паёк». Впоследствии великая актриса этот незабываемый случай назовёт «окончательным посвящением в советский театр», а работу на сцене — святым делом на всю свою творческую жизнь».

Крым, помимо жесточайших условий жизни, подарил Раневской встречи и знакомства с необыкновенными людьми, известными уже на тот момент, людьми талантливыми, но, главное, участливыми, высоконравственными, интеллигентными. На страницах своего дневника актриса с теплотой и нежностью вспоминает Максимилиана Волошина, который не дал ей и Павле Вульф умереть в Крыму с голоду в период военного коммунизма: «Все эти дни вспоминала Макса Волошина с его чудесной детской и какой-то извиняющейся улыбкой. С утра он появлялся с рюкзаком за спиной. В рюкзаке находились завёрнутые в газету маленькие рыбёшки, называемые кассой, был там и хлеб, если это месиво можно было назвать хлебом. Была и бутылочка с касторовым маслом, с трудом раздобытая им в аптеке. Рыбёшек жарили в касторке. Это издавало такой страшный запах, что я, теряя сознание от голода, всё же бежала от этих касторовых рыбок в соседний двор. Помню, как он огорчался этим. И искал новые возможности меня покормить».

В опалённом войной Крыму Раневская познакомилась с композитором А.А. Спендиаровым. Было это в Феодосии, куда композитор приехал в надежде дать концерты и заработать хоть какие-то деньги. Фаина Георгиевна помогла Спендиарову организовать один концерт, на котором в зрительном зале сидело всего три человека: Раневская. Её ученица Павла Вульф. Раневская вспоминала, что после концерта маэстро сказал: «Я счастлив! Какая была первая скрипка, как он играл хорошо!» Фаина Георгиевна по молодости лет своих очень удивилась такой оценке, ведь в результате концерт не принёс ожидаемых сборов. И чтобы хоть как-то помочь композитору в данной ситуации, актриса обратилась к комиссару, который распорядился выдать ему по пуду муки и крупы.

С теплотой и нежностью вспоминает Раневская знакомство и дружбу с К.А. Тренёвым, который однажды принёс свою первую пьесу Павле Вульф, на тот момент игравшей в местном театре города Симферополя. Фаина Георгиевна обратила внимание, что драматург очень неловко себя чувствовал, часто извинялся и называл свою пьесу «грешницей». В своей долгой жизни не помню, чтобы я относилась к кому-либо из драматургов-современников так нежно и благодарно, как к Тренёву», — записала в своём дневнике Раневская.

Все эти страшные годы голода и нужды в Крыму Раневская жила в семье Павлы Вульф, которая, будучи на тот момент уже состоявшейся актрисой, делила с начинающей коллегой, подругой и просто близким человеком свой кров, свой стол, несмотря на то, что у самой Павлы Леонтьевны на руках была малолетняя дочь Ирина.

Крымский период жизни закончился для Раневской и Вульф в 1923 году. Они отправились в Казань на зимний период 1923-1924 годов. Голод к тому времени кончился, начался НЭП, но по-прежнему актрисы, как странствующие пилигримы, отправлялись в дорогу в поисках лучшей доли.

_{Источник: https://topwar.ru/97873-krym-i-ranevskaya-odna-voyna-na-vseh.html}