Я ЗА­СТАЛ ВЕ­ЛИ­КУЮ ДЕ­ПРЕС­СИЮ. Не бы­ло ра­бо­ты, не бы­ло по­со­бий. Од­на­жды, ко­гда мне бы­ло шесть лет, в дом к нам по­сту­чал­ся ху­дой че­ло­век. Он ска­зал, что пе­ре­ко­лет нам все дро­ва, если мать сде­ла­ет ему сэнд­вич. Лю­ди ед­ва дер­жа­лись, но они бы­ли го­раз­до силь­нее, чем те, кто во­круг ме­ня сей­час.

СЕ­ГО­ДНЯШ­НЕЕ ПО­КО­ЛЕ­НИЕ — это по­ко­ле­ние рых­лых ко­ти­ков. Столк­нув­шись с про­бле­мой, они го­во­рят: да­вай­те раз­бе­рем по­ве­де­ние ху­ли­га­на с точ­ки зре­ния пси­хо­ло­гии. А мы про­сто да­ва­ли ху­ли­га­нам по жо­пе.

МЕ­НЯ РЕД­КО ЗА­ДИ­РА­ЛИ В ДЕТ­СТВЕ. Во-пер­вых, я был вы­ше всех в клас­се, а во-вто­рых, мы по­сто­ян­но пе­ре­ез­жа­ли. Ред­динг, Са­кра­мен­то, Па­си­фик Па­ли­сейдс, сно­ва Ред­динг, сно­ва Са­кра­мен­то, Хэй­у­орд, Най­лз, Окленд (го­ро­да в Ка­ли­фор­нии. — Esquire). Мы веч­но бы­ли в дви­же­нии, а я все­гда был но­вень­ким в шко­ле. Вся­кая шпа­на, ко­неч­но, хо­те­ла со мной разо­брать­ся, про­ве­рить, кто я та­кой. Я был до­воль­но за­стен­чи­вым пар­нем, но боль­шая часть вре­ме­ни ухо­ди­ла у ме­ня на то, что­бы да­вать вся­ким уро­дам по шее.

В ИС­ЛАН­ДИИ Я БЫЛ НА ОД­НОМ ВО­ДО­ПА­ДЕ. Вме­сте с дру­ги­ми людь­ми я сто­ял на не­боль­шой ка­мен­ной плат­фор­ме, от­ку­да от­кры­вал­ся вид на во­до­пад. У мно­гих бы­ли де­ти. От про­па­сти нас от­де­ля­ла толь­ко на­тя­ну­тая ве­рев­ка. И я по­ду­мал: в Аме­ри­ке они бы об­не­сли все сет­кой и вы­со­чен­ным за­бо­ром. У них на уме бы­ла бы од­на мысль: если кто-ни­будь упа­дет, то тут же по­явит­ся его ад­во­кат. Но там, в Ис­лан­дии, лю­ди ду­ма­ют так же, как рань­ше ду­ма­ли в Аме­ри­ке в ста­рое вре­мя: если ты упал, ты иди­от.

НЕ­ЛЬЗЯ ПРЕ­ДУ­СМОТ­РЕТЬ ВСЕ, но мы упря­мо пы­та­ем­ся. Если в ма­ши­не, ко­то­рую мы по­ку­па­ем, нет че­ты­рех со­тен по­ду­шек без­опас­но­сти, то ма­ши­на, ко­неч­но, дерь­мо.

ОЧЕНЬ ТРУД­НО ЗА­ПУ­ГАТЬ ЧЕ­ЛО­ВЕ­КА, ко­гда ему во­семь­де­сят.

ХО­ЧЕШЬ ТЫ ИЛИ НЕТ, на­до при­знать, что смерть су­ще­ству­ет. Но я не бо­юсь ее. Я ве­рю: ко­гда при­хо­дит твое вре­мя, те­бе по­ра ухо­дить. Та­ков был уго­вор при ро­жде­нии.

МОЙ ОТЕЦ УМЕР ВНЕ­ЗАП­НО. Про­сто взял и умер, ко­гда ему бы­ло 63. По­сле это­го я очень дол­го спра­ши­вал се­бя, по­че­му не вы­во­зил его по­играть в гольф, по­че­му не про­во­дил с ним боль­ше вре­ме­ни. Но ко­гда ты го­нишь­ся за боль­шим при­зом, ты пе­ре­ста­ешь об­ра­щать вни­ма­ние на все осталь­ное.

МАТЬ УМЕР­ЛА, ко­гда ей бы­ло 97 лет. Не­за­дол­го до смер­ти она ска­за­ла мне: «Я хо­чу уй­ти, я уста­ла». Я ска­зал: «Нет, еще три го­да, все­го три го­да, и ты от­ме­тишь сто­ле­тие». Но она не хо­те­ла ме­ня слы­шать. «Про­сто по­смот­ри мне в гла­за», — ска­за­ла она. Я по­смот­рел ей в гла­за и все по­нял.

ПРИ­НИ­МАТЬ СВОЙ ВОЗ­РАСТ С БЛА­ГО­ДАР­НО­СТЬЮ — это ве­ли­кий дар. Но мне уже позд­но ему учить­ся.

СТА­РОСТЬ МО­ЖЕТ БЫТЬ НЕ ТА­КОЙ ПЛО­ХОЙ, если про­сто ле­жишь и на­сла­жда­ешь­ся ею.

_{Источник: http://maxfux.livejournal.com/897706.html}