После публикации интервью с Евгением Ройзманом бывшие соратники мэра обратились в редакцию с предложением ответить на вопросы, которые глава Екатеринбурга проигнорировал. Андрей Кабанов – действующий президент фонда рассказал РСН, что на самом деле произошло в Сагре, почему Ройзману выгодно быть либералом и почему к власти в регионе приходят уголовники.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Андрей Владимирович, готовясь к сегодняшней беседе, я прочитала Ваше интервью, и о Вас сложилось впечатление, как о безбашенном правдорубе в хорошем смысле этого слова. Вы напролом говорите, что думаете, нет никаких скидок на личные связи и прежние заслуги. Насколько это впечатление вяжется с реальным человеком Андреем Кабановым? Можно ли наше интервью сегодня тоже построить в ключе откровенности и ничего более?

А. КАБАНОВ: Мне о самом себе трудно судить, но я постараюсь соответствовать тому впечатлению. На что я не смогу ответить, я просто скажу, что на этот вопрос не буду отвечать.

Будем беседовать честно, а какой я по жизни – не у меня надо спрашивать. Я плохой вообще.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: При знакомстве с Вашими ранними выступлениями, выступлениями Ройзмана и других соратников по фонду, в глаза бросается откровенно маргинальный лексикон и характерная манера общения друг с другом. Вы, например, именуетесь «Дюшей» и практически официально так представляетесь, а Ройзман фигурирует как «Жека». И во всех повествованиях о работе фонда обильно присутствует специфический жаргон и складывается впечатление, что общаются не сорокалетние мужчины с солидным политическим багажом и депутатскими корочками, а какие-то братки уралмашевские . Это тщательно продуманный элемент имиджа для устрашения Ваших оппонентов или определённые бандитские традиции в деятельности фонда имели место?

А. КАБАНОВ: Ни в коем случае. Ладно бы, сорокалетний, мне уже 55 исполнится 2 июня. Мой день начинается с молитвы, бассейна в половину седьмого утра, и так каждый день на протяжении лет 20, и душой я молодой. А жаргон – издержки прежней жизни. Как у апостола Павла: «С эллинами как с эллинами, с язычниками как с язычниками, с евреями как с евреями». Надо для каждой аудитории найти свой язык. И если бы я начал разговаривать с парнями на улице, как доцент университета, мне бы сказали: «Пошёл нафиг». Поэтому в каждой аудитории должен быть свой жаргон, своя мысль, свой разговор, мне так кажется. А как это выглядит со стороны – уже Вам судить. Прошлую жизнь не перечеркнуть и не выкинуть, и это накладывает свой отпечаток.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Относительно бандитских традиций, Вы говорите, что нужно разговаривать на том языке, который будет понятен, но Вы же так и в фонде общаетесь?

А. КАБАНОВ: Ни в коем случае. Сегодня много общался с родителями наших подопечных. И если бы я с ними разговаривал, как с бандитами, они бы меня просто не поняли. У нас нормальный человеческий разговор. Понятно, что умничать и говорить терминами, которых не понимаю, я не буду, это будет смешно – говорим на нормальном русском языке.

С 13 октября мы снова ввели в фонд штрафы за матерки. Я человек православный, служу в храме в качестве чтеца, сейчас поеду на службу, мат режет ухо, и у нас за мат с любого человека взимается штраф.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Сколько?

А. КАБАНОВ: За каждый матерок 100 рублей. Один оперативник в понедельник на ползарплаты наматерился. Я стоял за дверью, слушал, а он матерился. Потом говорю ему: «Представляешь, если бы тебя сейчас слышала мать одного из реабилитантов, которая только что заходила?» И ползарплаты он оставил.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: А как зовут этого оперка?

А. КАБАНОВ: Игорёчек. Он хороший парень, он недавно отмечал День военно-морского флота, служил в армии, но их прёт. Они молодые, и им кажется, что жизнь удалась, и чем они больше матерятся, тем больше самоутверждаются. Но это, конечно, бред.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: А куда идут деньги, собранные таким образом?

А. КАБАНОВ: Мы пока ещё не думали, у нас кружка специальная, как в храмах стоят. Они бросают, а потом потратим на детский реабилитационный центр, что-нибудь купим, какой-нибудь спортивный снаряд.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Сколько уже в этой кружке?

А. КАБАНОВ: Понятия не имею. Но матерятся. Самые матершинники, когда ввели это правило, перестали выражаться. Представляете? У нас есть близкий друг, он через слово произносил матерные слова. Как только ввели это правило, он перестал. Причём мы запретили материться и в реабилитационных центрах. У нас в реабилитационном центре построен православный храм и люди, живущие в этом посёлке, приходят на службу, и наши ребята ходят.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: В одном из интервью Вы нелицеприятно отозвались о Евгении Ройзмане, давали различные негативные оценки. Но Вы с ним одни из основателей фонда. На каком этапе произошло Ваше размежевание с Ройзманом в вопросах идеологии и практики фонда и в чём оно выразилось?

А. КАБАНОВ: Здесь во многом моя вина.

В 2007 году я отошёл от дел фонда, начал служить в храме. О работе фонда знал по телефонным звонкам, иногда заезжал, в последнее время редко, и казалось, что всё нормально. Но когда его избрали в мэры, начались всевозможные разговоры со стороны, и мне захотелось выяснить это в личной беседе. Я его пригласил вместе с Дмитрием (Дмитрий Павлов – вице-перзидент ФБН – прим. РСН), в кафе поговорить. После этого разговора у нас больше никаких сомнений не было. Мы ещё за него поборолись прошлым летом, попытались его вернуть, найти старого друга, того Женю, которого мы знали, но у нас ничего не получилось. И мне стало всё понятно.

Я его знал близко с 1999 года, когда пригласил в фонд. После разговора с ним я сказал его близким друзьям, что он изменился, а они ответили: «Нет, он всю жизнь был таким». Для меня это было очень неприятным открытием. Но ничего, жизнь идёт.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Что Вы узнали, что он Вам сказал такого?

А. КАБАНОВ: Много чего. Когда он пошёл в мэры, а мы ему в этом помогали, он шёл с лозунгом: «Я приду в администрацию и выгоню старый режим».

У нас в городе есть Вовка Тунгусов, который у власти 20 лет, рулит этим городом, натурально рулит, его никто не может потопить. Будучи депутатом Госдумы, Ройзман написал по нему 700 запросов в Генпрокуратуру, меня втянул в эту войну, потому что я тогда там был депутатом городской думы, и мне по администрации передавали очень много дел по Тунгусову. Мы писали, писали, и Ройзман говорил, что если он станет мэром, то всю команду во главе с Тунгусовым оттуда выгонит. Он ездил по всем дворам, общался с людьми, заявлял это. Как только он стал мэром, первым делом попросил прощения у Чернецкого, на которого он тоже писал запросы в Генпрокуратуру и называл его вором, Ройзман извинился перед мэром города, сказал, что он был не прав. А про Тунгусова сказал, что это замечательный человек.

Потом в личной беседе один на один мы его спросили: «Женя, а что Тунгусов не ворует?» Он покраснел и сказал: «Конечно же, нет». Это было для нас откровением, и с этого всё и началось. А когда мы уже начали заниматься фондом, вскрылось куча очень нехороших дел: это и деньги Прохорова, которые заходили на фонд с 2011 года тремя траншами, 15 миллионов. Это помощь фонду, Прохоров перечислял на счёт фонда на благотворительную деятельность. Эти деньги были не понятно как потрачены – сейчас этим занимаются правоохранительные органы, и видят очень много нарушений. Это и бухгалтерия, и много чего ещё. Для нас это было очень неприятное откровение. С этого момента наши пути разошлись. Он изменился, Тунгусов его просто сожрал, и того Женьки, правдолюба, который был, не стало, этот имидж стал наносным. Это страшное открытие мы для себя сделали, это было очень неприятно, но жизнь такова.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Он не справился?

А. КАБАНОВ: Он был всегда такой. Один наш общий знакомый сказал, что по нему можно защищать труд, как сделать так, чтобы о тебе говорила вся пресса: и российская, и мировая, не вкладывая ни копейки денег. Он создал идеальный имидж правдолюба, Робин Гуда такого. И если говорят плохо про него, ему в плюс, если хорошо – тоже в плюс. И он до последнего момента этим очень удачно пользовался. Более того, когда мы пришли в фонд, первое, что мы сделали – встретились со всеми оппонентами. Мы встретились с генералом Бородиным, нормальный, боевой офицер. Спросили, есть ли претензии. Нам сразу сказали: к работе фонда претензий нет, есть лично к человеку — к Ройзману. Потому что этот человек может у себя в журнале последними гадкими словами оскорблять, я это подтверждаю.

Встречались с губернатором Свердловской области, который в жизни про мэра слова плохого не сказал ни до того, ни после, а тот его поливает грязью и в «Живом журнале», и вживую. Со всеми людьми встретились, договорились, начали работать.

А война, которую он создал, была ему очень выгодна. Он у всех на слуху, Женька — правдолюб этакий.

Мы пересмотрели много вещей, в том числе известная тема по Сагре, я был в неё тоже втянут. Когда мы провели свою проверку, расследование, многие вещи были искажены. Те цыгане, из-за которых всё получилось, когда он всему миру объявил, что они торгуют наркотиками, такого не было! На тот момент наркотиками не торговали, они торговали до того. У них сожгли детей на Широкой речке, но это довольно давно было, они перестали торговать и занимались, как и все в Сагре, ворованным лесом. Но это отдельная тема. И таких вещей было очень много.

Вскрылись и такие вещи, что когда наш мэр устраивал по выборам всевозможные акции, где собирались люди, это делалось за деньги, как оказалось. Я в глаза его спрашивал, за деньги ли он людей собирал? Он выпучил глаза и сказал: «Нет, такого быть не может». На что Дима ему ответил: «Да я сам платил, когда люди приходили». Этот мыльный пузырь когда-то должен был лопнуть, и он лопнул. Мы высказали друг другу эти вещи, он нас не услышал, мы расстались.

Когда мы 13 октября пришли в фонд, я хотел его закрывать, потому что столько нарушений было вскрыто. Хотел закрывать, как страшного монстра. И те люди, которые имели отношение к открытию фонда, это ведь детище не моё и не Ройзмана – это детище всего города, и у нас всё получилось, потому что люди нам верили. И мне тогда сказали, что я не имею права закрывать, нужно его возглавить и постараться что-то изменить.

Но прямо из кабинета через журналистов я обратился к мэру и сказал: «Он везде заявлял, что у него нет полномочий, как у мэра, он ничего не может сделать». Это — враньё, полномочия есть. Я сказал, что раз у тебя нет полномочий, я предлагаю тебе бросить мэрство и возглавить фонд. Естественно, он отказался. Для меня он уже перестал существовать. Вообще в том, что произошло, виноват я, я его раскачивал, я говорил, что он лучше меня в тысячу раз, что я беру с него пример. Это было так на самом деле. И такая метаморфоза произошла.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Вы согласны с мнением, что Ройзман использовал наработанный общими усилиями авторитет, и таким образом, забросил себя в большую политику?

А. КАБАНОВ: Я с этим не согласен. Я открыто заявляю, что он очень сильный манипулятор, это было использовано и будет ещё использовано неоднократно. Когда мы вели пресс-конференцию несколько месяцев назад, мне задали вопрос, почему у Ройзмана 9 уголовных дел, а он неприкасаем, я в шутку сказал, что он разведчик. Через некоторое время он нас соберёт и скажет: «Парни, да Вы просто ничего не знаете, я выполнял задание родины и партии, а Вы ничего не поняли». Он один из самых главных либералов у нас, хотя я сомневаюсь, что это искренне, ему просто выгодно на этой теме быть, он сотрудничает со всеми.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: То есть он лукавит о своей позиции?

А. КАБАНОВ: Конечно. Он всегда выбирает ту позицию, с которой он будет иметь дивиденды. Его самый близкий друг несколько месяцев назад сказал: «Если об этом человеке хотя бы один день не напишут, он сойдёт с ума». На самом деле, на сегодняшний день у нас в городе, в области о нём ничего не говорят. Его это сводит с ума, он попал в информационный вакуум. Он пытается всякую чушь писать у себя в журнале, мы как мазохисты иногда это читаем и посмеиваемся.

На самом деле, Женя – больной человек.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Чем он болен?

А. КАБАНОВ: В своё время, когда он находился в камере, у него была попытка суицида, он вскрывался. Это уже отклонение, психическое заболевание. Он вскрывал себе вены на обеих руках. И уже в конце 80-х годов у него была серьёзная травма – у него вскрыт череп, у него стоит титановая пластина. Он на самом деле больной человек.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: А кто ему череп вскрывал?

А. КАБАНОВ: Это была старая история в Москве, он попал под грабёж.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: То есть он инвалид?

А. КАБАНОВ: Он самый настоящий инвалид, поэтому его никогда никто не посадит. Но это болезнь прогрессирует. Я и на пресс-конференции сказал всем вслух, почему у нас мэр – больной человек. Его надо пожалеть, но такой человек не может рулить целым городом.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Вы упомянули о конфликте с губернатором. Он действительно не говорит о Ройзмане ни одного плохого слова, а со стороны Ройзмана, наоборот, поток. За что такая неприязнь, что случилось?

А. КАБАНОВ: Наш мэр не любит сильных людей: он не любит Путина, потому что тот сильнее и по духу, и по действиям – это позиция альфа-самца, он считает себя альфа-самцом, хозяином. Он рассказывает всем страшную историю: пришли тюменцы в Москву, они её уже захватили в лице Собянина, здесь они пришли в лице губернатора. Я говорю: да хоть кто приди, начнут убирать наш город, дороги делать хорошие – наш город просто в дерьме.

Кто бывал у нас здесь в командировках из Москвы, просто сходят с ума: пылище, грязище, говнище, извиняюсь. И дороги у нас плохие. И как пришёл новый мэр, стало ещё хуже. Раньше он имел очень хорошие дружеские отношения с губернатором, и он их просто похоронил. Там была история, когда объявили Малёнкина в розыск. Кстати, и он сидит за своё.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Мы ещё вернёмся к этому.

А. КАБАНОВ: Ройзман собрал акцию (в поддержку Малёнкина – прим. РСН), писал у себя в журнале об этом. Звонит губернатору и говорит: «Пожалуйста, приди, поддержи». Он отвечает: «Жень, я губернатор. Он объявлен в розыск силовыми структурами. Это не просто так, это значит, что есть основания». Губернатор сказал ему, что может прийти туда, как представитель власти, как представитель президента и сказать, что это всё не правильно. «Я тебе даю слово, что будет всё по-честному, что будет контроль за этим делом».

Нормального общественного деятеля арестовали – ведь у нас многих арестовывают. И Женя в своём журнале очень некрасиво написал в этот же вечер про губернатора. Я бы на месте губернатора просто напинал бы Ройзману под жопу. Он очень некрасиво, в грубой форме его оскорбил. Он также оскорблял и митрополита Кирилла, и нашего архиерея. Ему очень легко. Он почему-то может обматерить людей по телефону в эфире, и ему это с рук сходит. Он такой интеллигент, а оскорбить даже женщин по телефону, послать её – это в порядке вещей.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: А почему всё с рук сходит?

А. КАБАНОВ: Мы об этом говорим. Я же Вам сказал, я думаю, у него есть какое-то взаимодействие со спецслужбами, как у всех либералов, они многие – нарушители, гэрэушники, пятирушники, работают на все разведки мира. Я думаю, шутка шуткой. Но в каждой шутке есть доля шутки.

К нему приезжает американский посол, недавно вот был английский посол, он с ними встречается, извиняется за то, что какую-то книгу на английском языке какого-то автора, которого он, посол, внедрил, убрали из школьной программы – натуральный бред. Я даю скидку на его болезнь головы. Ладно, он болеет, мы ему готовы помочь, но почему нами рулит такой человек, я до сих пор понять не могу.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Что случилось 1 июля в посёлке Сагра? Приговор уже состоялся, но официально никакой межнациональной подоплёки не усмотрено, хотя изначально была именно такая информация.

А. КАБАНОВ: Её и не было. Был обыкновенный конфликт двух оппонентов. Две группы занимались лесом, были лесопилки, и между собой чего-то не поделили. Одна группа пригласила помочь сторонних людей, друзей, знакомых – массовость нужна была для устрашения. Дагестанцы позвали дагестанцев, азербайджанцы азербайджанцев, русские – русских. Приехали, началась пальба-стрельба, обыкновенная хулиганка, никакой межнациональной розни. Слава богу, у нас в городе, у нас в области никакой межнациональной, тем более, религиозной розни, нет. У нас есть дагестанцы, чеченцы, мы находим общий язык, нормально сосуществуем.

Самая интересная тема – это межнациональная рознь, он этим воспользовался, он грамотный манипулятор.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Поясните.

А. КАБАНОВ: Он понял, что можно сыграть на межнациональной розни, и он эту карту разыграл: вот какие-то дагестанцы, вот какие-то азербайджанцы приехали наших русских стрелять, им дали отпор. В чём ошибка правоохранителей? Они всегда боятся, что этот человек может вывести на улицы людей. Я Вам авторитетно заявляю, даю честное слово: он и сам-то не выйдет, он испугается, он трусишка и врунишка, он всегда просил нас. Когда было большое собрание людей в самом начале работы фонда, мы на Площади 1905 года собрались, пришло около 5 тысяч, он всем рассказал, что было от 7 до 10 тысяч, он всегда фантазирует. Памятуя об этом событии, все думали, что он может собрать очень много людей, но это не он делал – это было сделано при помощи других людей, но у властей, правоохранителей отложилось в голове, он всегда пугает у себя в журнале, что выведет людей, а те на самом деле думают, что выведет и начнётся у нас Америка: начнут громить, жечь. А никому этого не надо, никого он вывести не может.

Он очень хорошо создаёт конфликт и использует это как инструмент своего пиара. Не имеет значение, кто в этом конфликте прав, кто виноват, всегда стороны можно поменять местами, это используется постоянно.

Причём врёт, не стесняясь. Последний раз, когда я выступал перед жителями района парка Блюхера, он пришёл, я ещё без микрофона ему сказал, зачем этот проходимец сюда приехал, опять врать, он пропустил мимо ушей. Один из корреспондентом подошёл к нему, показал решение городской думы 28 апреля 2015 года по застройке. Там перевод земли из топ-1 в топ-3, земля была топ-1, запрещающая строить сквер, парк, а топ-3 – это разрешение на строительство. И он поддержал это решение. Когда ему показали этот листок, он сказал, что был против. Я спросил, почему он врёт опять? Он повернулся и начал, как ребёнок: «Ты врёшь, ты врёшь, ты врёшь». Когда депутат Законодательного Собрания Коробейников к нему подошёл и сказал: «Евгений Вадимович, вот твоя подпись под этим решением». (речь идёт о староительстве в парке Блюхера лютеранской церкви против чего выступают жители района — прим. РСН) А эти все истории, зайдите в интернет, он давал интервью Максиму Шевченко, и когда его спросили о его криминальной жизни, Ройзман сказал, что вышел, устроился на «Уралмаш», и работал в бригаде героя соцтруда Феофанова. Я услышал фамилию Феофанова и говорю: «Срочно в интернете ищем героя соцтруда Феофанова». Такого нет, ищем героя Советского Союза – находим. И я говорю, что это я ему в своё время рассказал, что я учился в школе имени героя Советского Союза Феофанова, который с противотанкового ружья сбил самолёт. Он погиб в 1944 году. А он выдумал историю и всему миру рассказал. Он фантазёр, но я опять даю скидку на больную голову. Есть такое у шизофреников: когда они что-то рассказывают, они в это верят.

Никому не интересно читать то, что у нас в фонде сейчас происходит, идёт работа, реабилитация. Даже пресс-релизы нет смысла писать, потому что ничего из ряда вон выходящего не происходит, рутинная работа. Мы понимаем, что о рутинной работе никому не интересно читать. Читают или альманах научный или газету «Спид-инфо». Всем интересно, с кем живёт Пугачёва, Басков. Поэтому конфликт — всегда лучший способ пиара, нежели просто рассказать, что я работаю, нормально выполняю свои обязанности. Когда создаётся конфликт, естественно, люди задействованы. Если мы выигрываем в нём, то все говорят: вот Женя молодец, борец за правду. А если проигрываем: ну, конечно, правду никто не любит. Женя становится потерпевшим в этой ситуации. Страдалец. Последней каплей наших отношений была история с депутатом-убийцей Кинёвым. Причём я знаю этого Кинёва, как и Женю, с 2002 года, ещё до Госдумы, он всегда был при Жене, Женя носился с идеей хосписа при трёх губернаторах: Россель отказал, Мишарин отказал, а бедный Куйвашев разрешил, они открыли этот хоспис, и чем это закончилось? Когда Ройзман буквально за три дня до ареста Кинёва, встречает меня в кафе «Шоко», и говорит, что у него плохая история. Рассказывает про Кинёва, про бабушку. Она приходила к нему на приём, сказала, что болеет, он позвал доктора Кинёва, тот за неё взялся, потом эта бабушка Ледовская пришла и сказала, что он у неё хочет отнять квартиру. Ройзман позвал Кинёва, говорит, что ты творишь. Кинёв сказал, что она больная. У неё на самом деле было отклонение психическое.

Второй раз она пришла, Женя опять Кинёва вызвал. Потом ему позвонил депутат Ионин из областной думы, сказал, что там страшная история, её хотят за квартиру швырнуть. Он вызвал известного юриста. Отправил к этой бабушке, это было 19 мая, это он мне всё рассказывал, юрист пришёл и сказал Ройзману: «Женя, эту тётеньку за квартиру швырнули». Отобрали квартиру, статья 159-я, старорежимная 147-я. 19 мая он знал, что эту тётеньку лишили квартиры, он не пошёл писать заявление, не пошёл поднимать скандал. А в конце мая она пропала. Это он мне всё рассказал. Я ему говорю: «Женя, ты понимаешь, что тебе срочно надо идти писать заявление?» Он говорит: «Да. Андрюха, если она исчезла, если её убили, а я думаю, что её больше нет, я уйду в отставку».

Объявили, что Кинёва арестовали, он показал местонахождение этой бабушку расчленённой, куда её закопали. Я звоню Ройзману, он, как всегда, испугался и уехал в деревню. Спрашиваю: «Заявление написал?», говорит: «Нет, потом». Он даёт пресс-конференцию, там он говорит, что заявление написал, что это дело началось с его заявления – это враньё, с мая месяца шло дело. И когда ему задали вопрос о том, что он Кабанову сказал, что если подтвердится, что её нет, он уйдёт в отставку. Он как всегда сказал, что Кабанов врёт. Это было последней каплей. Он врунишка, трусишка и тому подобное.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Андрей Владимирович, в отличие от прочих основателей фонда, Вы имеете реальный стаж потребления наркотиков, не скрываете этого, даже гордитесь тем, что удалось вырваться.

А. КАБАНОВ: С божьей помощью я это бросил, этим гордиться нельзя, это очень обманчивое дело, мне ещё надо лет 30 просить прощение у родных, близких и общества, что я этим занимался.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Стоило ли предпринимать такие усилия для противостояния опийной наркомании, которую в масштабах удалось преодолеть, чтобы потом её место знала синтетика: спайсы, соли и прочее? По оценкам многих экспертов это намного более опасно и пагубно, чем то, что было раньше.

А. КАБАНОВ: А стоит ли заниматься борьбой с педофилией, искать убийц, они же всё равно есть? Героиновые наркоманы, была такая наркотическая война объявлена рядом стран. Мы справились с героиновой зависимостью, сейчас работаем и по солям также, и ничего здесь особенного нет.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Успешно?

А. КАБАНОВ: Конечно. У нас каждый понедельничек идёт оперативочка. Раньше это было моментом пиара, писали везде, пытались всем рассказать – об этом говорит ряд каналов, как о вполне естественном. Сотрудники правоохранительных органов работают каждый день, мы эти операции ведём с ними. Идёт нормальная рутинная работа, мы справляемся. Недавно осудили двоих: одного хозяина интернет-магазина, дали ему 15 лет и закладчику дали 11 лет. Таких магазинов у нас уже не один. Это интернет-война. Вы поймите, мы через наркоманов получаем информацию, у нас есть реабилитация, сообщения каждый день поступают. Нам верят, нам сообщают, и мы успешно работаем. Правоохранители уже умеют работать, и если их раньше поливали грязью, в том числе и я, сейчас такого уже нет, редкий случай, когда кто-то крышует, редкий случай, когда шли ментовские войны. Начали платить нормальные деньги, у них хороший соцпакет, хорошая пенсия – они работают, зарабатывают. Те, с кем мы сейчас работаем,– нормальные вменяемые полицейские.

Есть стратегия, есть сроки. Когда начнут барыгам давать сроки, все говорят о гуманности, что бедному мальчику или девочке дали 8 лет. По 20 надо давать! По нашей практике мы знаем наркоторговцев, которые уже по пятому разу садятся. Первые сроки им давали – 10 лет, они успевают по 3-4 раза освободиться и снова получить. Когда будут давать срок 20-25 и пожизненно, будут большие изменения. Те, кто получили недавно на суде 15 и 11 – это уже приятно.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Спасибо, пойдёмте дальше. Находясь в статусе нового руководителя фонда, Вы прокомментировали приговор Малёнкину, выступили с позиции добропорядочного православного прихожанина. Может такое быть, что сначала верю Малёнкину, а потом не верю? В резкой смене позиции имеется политический подтекст, в чём обвиняли Вас бывшие соратники?

А. КАБАНОВ: Что такое верю-не верю? У меня была позиция, которую мне рассказал нынешний мэр (Ройзман — прим. РСН), это было давно, что сидит Малёнкип ни за что. В разговоре с Ледовской, у меня возник вопрос: «Что у нас с Малёнкиным?». Он говорит: «Ты хочешь правду знать?» Я спросил: «А есть правда и не правда?» Он говорит: «Да, Малёнкин сидит вот за это и за это». А всему миру рассказывали, что это политические игрушки, что невинно осуждён. Я был у Малёнкина дважды. Сразу после этого разговора я пошёл к Малёнкину, через судью, свои каналы, правоохранителей мы этого добились. У меня к нему претензий нет, он православный человек, он служитель алтаря. «Женя, мы с тобой православные, а ты вот так и так», — был мой первый вопрос. Он опустил голову, начал давать нормальные показания, признался во многих эпизодах, что он порол девчонок, кается, попросил прощения. Но в какой-то момент на него опять повлиял через адвоката наш мэр, и он опять начал играть в эти игрушки. Для меня это всё понятно. Имейте в виду, что ещё раньше, когда в личном разговоре мне Малёнкин заявлял: «А что такое, подкинуть наркоторговцу наркотики, он же торгует», у нас до скандала доходило, я очень жёстко разговаривал, что этого делать нельзя ни при каких обстоятельствах

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: А кто его надоумил?

А. КАБАНОВ: Был такой разговор, и я ответил: «Малёнкин, скажи, кто тебя заставил бегать?» Он сказал, что Ройзман, а зачем – не знает. Когда получилось с этими двумя наркоторговцами, двух подонков привезли, и у них не оказалось в райотделе героина, позвонили Малёнкину, он приехал, и чудесным образом у этих наркоторговцев опять оказался героин. А если бы не оказалось героина? Их бы отпустили. Я говорю: «Малёнкин, через сколько бы мы их снова приняли?» Через неделю. А если бы они перестали торговать? «Да и лучше, люди бы одумались» — сказал он.

Когда я его первый раз увидел на процессе, Малёнкин приехал в суд с фотографией Манделы, я ему сказал: «Ты, дебил, сначала 30 лет отвиси, как Мандела, а потом будешь его с собой сравнивать. И тот-то боролся с апартеидом, и его гнобили, а ты-то сидишь за своё». Это не значит, что я для этого человека ничего не хочу делать, я ему до сих пор помогаю и готов помогать. Человек оступился, как любой православный человек, я за него молюсь и помогаю. У него очень тяжёлая позиция.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Я всё-таки вернусь: кто его надоумил подбросить наркотики?

А. КАБАНОВ: Это его личная позиция. Но когда я разговаривал с женой, она мне тоже заявила, что ничего такого в этом нет, подкинуть наркоторговцу наркотики. Я спросил, от кого она это слышала? Она сказала, что это — позиция Ройзмана. Я эту позицию никогда не разделял и разделять не буду. У нас было несколько случаев, я поднимал страшный вой, орал, вплоть до рукоприкладства. И надо сказать, что Ройзман меня поддерживал. Оказывается, была и другая позиция. У меня чёткая позиция: человек должен сидеть за своё.

Если он наркоторговец, мы всё равно найдём, посадим, но должно быть всё по-честному. Если ты один раз переходишь грань, потом уже ты будешь переходить её всегда. Нельзя этого делать.

В следующий раз ты подложишь просто своему соседу, у которого шумная музыка, будешь использовать, как инструмент.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: В своём блоге на ЖЖ Вы вступались за Егора Бычкова, лидера нижнетагильского филиала фонда, которого, как известно, осудили за похищение человека, незаконное лишение свободы, дело тоже было резонансным.

А. КАБАНОВ: Я даже включать компьютер не могу, я не мог защищать его со страниц своего блога. Я мог диктовать, за меня писали. Рассказываю, как это было на самом деле: известный блогер, он в открытую говорил, и он сидел за своё.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Различная оценка ситуации, которая во многом схожа.

А. КАБАНОВ: Тогда я прямо в открытую вступил за корпоративный интерес. Меня позвал нынешний мэр и говорит: «Андрюха, всё понимаю, оно так и так». Причём по Егору скандал поднял я, когда из Тагила приехали люди, начали рассказывать о его деятельности, я сразу пришёл к Жене, я в фонде был, значит, до 2007 года, до ареста и уголовного дела Бычкова, я сказал: давайте его быстро сюда. Он не приехал. Женя говорил, что не надо, он с ним поговорит, он поймёт, он умный парень. Потом возникает уголовное дело. Я пришёл к Жене: «Это же вот так». А он мне говорит: «Ты пойми, это касается фонда». И я тогда смалодушничал, и стал играть в эту коляску, я виноват, я это признаю.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: На Ваш взгляд, можно отучать человека от наркотиков подобными методами?

А. КАБАНОВ: Какими?

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Насильственное удержание, то, в чём обвинялся Бычков.

А. КАБАНОВ: А можно человека насильственно встаскивать за волосы из воды, когда он тонет?

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Я хочу, чтобы Вы отвечали.

А. КАБАНОВ: Вопрос на вопрос. Это как спасение утопающего – при массаже сердца можно и рёбра сломать, и никто не говорит, что это жестоко. Я был наркоманом 11 лет, я знаю, что наркоманы — преступники все до одного. Наркоман – это одержимый человек, в нём бесовская сила. Я знаю, что те люди, которые к нам поступали, трое из четырёх били своих родителей, а преступления совершали все. Они убийцы, грабители, воры. Когда мне говорят, что я пытаюсь общество оградить от этих людей – да, мы работаем жёстко, но не жестоко. Жёсткость должна быть. За всю нашу деятельность, человек 30 пришли сами, остальных пришлось уговаривать, обманывать, привозить. Раньше были наручники, сейчас их нет, много изменений. Сейчас у нас круглосуточная запись, везде натыканы web-камеры, матерки запрещены, отношения должны быть ровные, любить они друг друга не обязаны, но относиться должны по-человечески. Мы уволили сразу несколько человек, которые создавали из реабилитационных центров тюрьмушку, с самыми нехорошими отношениями, даже в тюрьме таких отношений не было. Мы это всё искоренили, следим, чтобы этого больше не было. Но когда очень много народа, очень просто управлять людьми, когда у них просто страх. Это не правильно, это не по православному. Мы это всё убрали. Пришли, делаем всё заново. Признаю, моя вина в том, что я раньше не интересовался, как это всё бывает. Меня устраивало, что всё тихо-спокойно, всё нормально. Это такое малодушие.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Андрей Владимирович, у Ройзмана в прошлом есть судимость, сейчас он занимает пост главы администрации города. Егор Бычков, который тоже был осуждён, занимается общественной деятельностью, у него есть ещё политические амбиции. Чем обуславливается такая тенденция Свердловской области, почему люди с таким прошлым приходят к власти?

А. КАБАНОВ: Я ведь тоже не с золотым прошлым, я был в городской Думе. И когда разговаривал с большими дядьками, с прокурорами, я смеялся и говорил: «То, что я не сидел – ваша недоработка, а не моя заслуга». Вы поймите, Бычков тоже православный парень.Только в России есть поговорка: от тюрьмы и от сумы не зарекайся. Люди перерождаются, и в этом плюс православия, они меняются и становятся полной противоположностью того, что было.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: То есть это нормально?

А. КАБАНОВ: Это нормальное явление.

У меня был близкий друг, вор в законе, Александр Харьков, которого расстреляли, я знал кучу авторитетов по нашей стране и по Дальнему Востоку, в Москве. Я отвечаю: « Лучше, что я оставался бы таким подонком, как был или то, что мы сейчас сделали в стране, в городе?» Мне говорят: «Конечно, это лучше». А в чём тогда вопрос? Можно ходить, корчить рожи, быть положительным, с тремя высшими образованиями, а потом тебя арестовывают за взятку или за хищение миллиардов. Здесь ничего такого нет: мы – Россия, мы – русские. Православные. Когда человек осознаёт, он пытается измениться – это русская душа. Да и слава богу.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Как свидетельствуют хроники фонда, в том числе описанные в книге «Город без наркотиков», ни одна из операций по поимке наркоманов и изъятию наркотиков не обходилась без участия силовиков, что и объясняется, так как у общественных структур нет полномочий проводить следствие и розыскные мероприятия. Вы работали в плотном контакте, результат был общий. Но почему на определённом этапе лидер фонда Ройзман начал яростную критику полиции, прокуратуры, причём первых лиц? Были союзниками – стали врагами. Только из-за ситуации с Бычковым и Малёнкиным или были другие, личные причины?

А. КАБАНОВ: Это один из вариантов личной прокачки, пиара, саморекламы. Это всё рассчитано. Он часто гонял в Москву.

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Работали вместе, а потом стали врагами.

Ни одного человека без греха не существует. Проблемы были у нас в фонде, время от времени кто-то садился, создавали банды. Те люди, которые проходили у нас реабилитацию, их набирали не по кастингу, это отбросы из отбросов, все уголовники. С высоты прошедшего времени, я могу уже судить, анализировать. Мы такие чистые святые, у нас не бывает ничего плохого, а менты – все продажные. Это бред. Если бы все милиционеры были продажные, нам бы не удалось совместно с ними посадить более 3 тысяч наркоторговцев, и сейчас мы это делаем. Везде есть плохие и хорошие – это жизнь. Мы и сами такие же. Я как-то Ройзману сказал, когда он начал говорить, что всех надо сажать, он был за смертную казнь за наркоторговлю, я был против: «Так как мы с тобой жили до фонда за нашу деятельность нас с тобой расстрелять надо было раз 50. Но мы же с тобой одумались, значит и людям надо давать шанс одуматься, переосмыслить, прийти к нормальному».

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Возвращаясь к вопросу, это снова пиар Ройзмана?

А. КАБАНОВ: Как и любое действие этого человека. Он бутылку с дороги убрал, будучи мэром, когда с дочкой шёл, он тут же у себя в ЖЖ пишет. Из любой акции, из любого действия должен быть пиар. В последнее время без фотокамер, журналистов не ездил. Весь город смеялся: мальчик едет на велосипеде, мэр бросил совещание, побежал к мальчику, поправил ему сидение, закрутил, мальчик сделал круг перед камерами.

_{Источник: http://matveychev-oleg.livejournal.com/2528938.html}