Пожилой шофер Ахмад Мухажир с трудом заводит свой старенький «Пежо» 80-х годов. Пробег у машины — под полмиллиона километров. Когда-то, в мирные времена, от клиентов не было отбоя. Работал таксист на жаркой линии Бейрут-Дамаск.

Он и сам родом из столицы, но шесть лет назад переехал в ее восточный пригород — Харасту. Дети взрослеют, женятся, надо было что-то придумывать с жильем. Кто же знал тогда, что именно по его дому пройдет кривая линия сирийского фронта.

- Боевики появились как-то внезапно, много, — вспоминает Ахмад. — Дошли практически до нашего дома. Уже начали рыть окопы, но появилась армия и откинула их к трассе.

Над нами сирийский Миг заходит на боевой курс и сбрасывает бомбу куда-то за дом Ахмада. Дымный гриб постепенно набухает, и вот, легкий сквозняк тащит по улице пыль, пахнущую взрывчаткой. Мы замечаем:

- Здесь все время грохочет. Как вы тут живете?

- Да я уже привык, уже не страшно, — пожимает плечами мужчина. — Людей в квартале осталось немного, мы все ждем, когда террористов уничтожат. Жить тяжело, работы мало. Но электричество есть, водопровод тоже работает. Плачу 50 долларов за квартиру, что-то остается на продукты. Не шикуем, но и не голодаем. И уезжать не собираемся. Некуда, а по лагерям беженцев скитаться мы не хотим.

Ахмад врубает первую передачу и одновременно с танковым залпом тихонько трогается, даже не моргнув глазами. По пути подсаживает девочку в школьной форме, с ранцем за плечами. Сейчас основной его заработок — развоз детишек из школы. Всего в квартале отсюда ребятня рубится в футбол на большом школьном стадионе. Прямо у входа — блок-пост, последний перед линией фронта. Но, детей здесь война не интересует вообще. К войне здесь настолько привыкли, что даже мальчишкам все равно.

В Харасту боевики зашли три года назад. Сразу отрезали основную трассу, соединяющую Дамаск с Хомсом. Осталась еще одна, объездная дорога-серпантин. Узкая и неудобная. Судя по всему, Харасту исламисты рассматривали как плацдарм, с которого можно вырваться к последней артерии, хордой соединяющей Север и Юг страны.

- Тактика у них простая и проверенная, — объясняет нам командующий операцией генерал Сальман Эйса. — Как только занимают территорию, сразу закрепляются, мощно окапываются, делают подземные тоннели, насыпные ДОТы.

Но в этом месте есть еще один нюанс. Тут строили один из штабов сирийской армии, он находится глубоко под землей и серьезно укреплен. Когда мы начинаем накрывать их артиллерией, авиацией, они просто прячутся в бункере. Тогда мы формируем небольшие отряды и потихоньку отвоевываем пространство, выдавливая боевиков. Сами видите, за последний месяц мы освободили достаточно обширную территорию.

Мы сидим в разрушенной многоэтажке, с которой открывается вид на поле боя. Из соседней комнаты оглушительно «долбит» крупнокалиберный пулемет ДШК, наполняя этаж дымкой выгоревшего пороха. Наводчик по огням корректирует огонь, и спустя несколько минут под горой напротив загорается блиндаж исламистов. Горит склад боепитания — красные трассеры рвутся и пляшут над бруствером, щелкают горящие патроны. Пулеметчик работает неторопливо. Кажется, здесь вообще никто никуда не торопится.

Слева от нас на позицию выезжает танк и лупит на километр, прячась за недостроенный гараж. Один за другим заходят два Мига, сбрасывая бомбы на автомастерские «Пежо» и «Мерседес» — там тоже окопались боевики, которых не могут выцарапать оттуда уже полтора месяца.

Мистическое совпадение. В Донецке одной из точек противостояния под аэропортом тоже был автосалон — шведского производителя. Небольшие штурмовые группы уходят вперед, занимать новые позиции. Перебегаем за ними по огромной автостоянке с сотнями сожженных машин и попадаем на склад бывшего керамического завода, только занятого сирийскими бойцами. До противника — от 50 до 300 метров. Солдаты отчаянно палят в бойницы.

На нижнем этаже бойцы снаряжают самодельные надкалиберные мины, которые запускаются из ствола обычного 120 миллиметрового миномета. Мина огромна, сделана из старого газового баллона, и летит так медленно, что ее видно простым глазом. Точность — практически нулевая, зато взрыв такой, что страшно всем участвующим в этой войне.

В световых окнах склада не спеша проплывает чудовищный снаряд, взрыв такой, что качает стены. Сразу же подключается артиллерия, и боевики снова уходят под землю. Есть время вынести раненых и неспешно попить чай. Без этого здесь — никуда.

Большинство наших читателей, слава Богу, видят войну по телевизору и в интернете. Или в кино, где эпические многомесячные сражения занимают от силы два часа экранного времени. Их вопросы понятны и логичны: «Почему так медленно?», «Помощь России не смогла переломить ситуацию?», «Где танковые клинья, ковровые бомбардировки, прорывы на глубину до 100 километров и фланговые охваты деморализованных войск противника?». Где?

В реальности все всегда сложнее. Глубокие прорывы подрубаются под корень, и победоносные наступления очень быстро превращаются в позорные котлы. Вспомните, опять же, Донбасс. Противник пока не деморализован, как немцы под новый 1943-й год в Сталинграде. Противник растерян, потрепан, но держится за каждую траншею, за каждый самодельный дот, за каждый рукотворный крысиный ход.

Динамика боев не в пользу боевиков, это мы видели своими глазами — сирийская армия неумолимо освобождает захваченные территории. Километр за километром, сотня метров за сотней метров. Давит катком. Сирийская армия страшно обескровлена за без малого пять лет войны. Обескровлена неудачными операциями, неподготовленными штурмами.

Костяк армии сильно потрепан, людские ресурсы подходят к концу, и китайская тактика «людских волн» времен войны КНР и Вьетнама здесь не проходит. Наступать решили бережно, учитывая, что на большинстве ключевых участков фронта оборона боевиков строилась годами! Мы своими глазами увидели под Харастой, как воюет сирийская армия.

Наступать бережно, это значит, как минимум неделю заниматься выявлением и подавлением огневых точек. Сначала — визуально, затем — вызывая ответный огонь, реакцию на обстрелы. Далее вперед выдвигаются штурмовые группы. Это то, что называется «разведка боем» — они, по ситуации, могут закрепиться на новых рубежах. Могут откатиться назад.

Группы выявляют замаскированные и нераскрытые огневые точки и запасные позиции, несут потери. Которые, конечно, существенно меньше, чем были бы в неподготовленном, лобовом штурме. И так — десятки раз, неделями. Метр за метром. Учитывая то, что людские ресурсы боевиков тоже не бесконечны, а логистика нарушена российской авиацией, рано или поздно такая тактика даст стратегический результат. Хотя, тактический успех уже есть — армия двигается вперед, но потери у нее минимальны.

_{Источник: http://www.kp.ru/daily/26449.4/3319341/}