Сегодня, 11 мая, у нас очередная, после годовщины Великой Победы, знаменательная дата. Исполняется 15 месяцев, после заключения соглашений, известных в просторечье, как Минск-2. Завтра, 12 мая, исполнится два года с момента провозглашения независимости ДНР и ЛНР. 5 сентября – два года первому Минску. Прошло достаточно времени, чтобы подвести первые итоги.

Ещё летом 2014 года, до первых Минских соглашений, когда когорта патентованных «патриотов» пугала страну «предательством» Суркова, «обманувшего Путина» и «сдавшего» Донбасс, Россию и Солнечную систему с ближайшими окрестностями Порошенко, Обаме, «мировому правительству» и прочим бякам и букам, я писал, что поскольку, по своему статусу Сурков может пользоваться только властью и полномочиями, делегированными ему Путиным, то, рано или поздно, главным врагом «патриотов» станет Путин. «Патриоты» превзошли мои ожидания. Мало того, что президент России стал в их версии главным предателем уже год назад. Более полугода они практически не вспоминают о Суркове. Разве пара-тройка лично обиженных отказом в поддержке их проектов по продвижению себя любимых на руководящие посты в Новороссии (или в какой-нибудь её части) изредка бросит во Владислава Юрьевича небольшой камешек.

Я бы на его месте обиделся. Только что был главным подпольным руководителем всемирного заговора, и вот уже в грош не ставят. Теперь уже Путин виноват даже в том, что Сурков с Нуланд встречается. Можно подумать это Владимир Владимирович назначил Викторию куратором Украины от США.

Кстати, о Нуланд. Если абстрагироваться от внутриполитических игр маргинальных «патриотов», то как раз возникновение формата Сурков-Нуланд является может быть и не первым по счёту, но одним из важнейших внешнеполитических итогов минской эпопеи.

Давайте вспомним, как все начиналось.

Первоначально США считали, что смогут продавить российскую позицию исключительно усилиями своих западноевропейских партнёров. Поэтому Вашингтон усиленно делал вид, что украинский кризис волнует его исключительно с гуманитарной и общедемократической точек зрения. «Восставший народ» сверг «кровавый режим», испытывает трудности, надо ему помочь. Москва защищает своих «обанкротившихся сателлитов», которые почему-то собирались (да и сейчас собираются – изучите программу «Оппозиционного блока») вступать в Европу. Ну вот, значит Европа и должна протянуть Украине руку помощи (финансовой, экономической, политической, дипломатической).

В Вашингтоне конечно не отказали себе в удовольствии назначить украинское руководство, но на поле политико-дипломатического противостояния с Россией выставили ЕС, а конкретнее – Францию и Германию, с подачи которых был организован четырёхсторонний (Париж-Берлин-Москва-Киев) «нормандский формат».

До первых минских соглашений было ещё далеко, но крики про «слив Донбасса» уже начались. Любопытно, что они продолжились и после того, как «шахтёры, таксисты и парикмахеры», которых уже добивали украинские войска и добровольческие батальоны, внезапно одержали победу, невозможную ни с точки зрения военного искусства, ни с позиции здравого смысла. После которой и случился первый Минск.

Первый Минск был существенной дипломатической победой, в сравнении с расплывчатым «нормандским форматом». В «нормандской четверке» Франция и Германия примеряли на себя роль посредников в урегулировании украинско-российского конфликта. И главным камнем преткновения предполагался Крым. В формате минском, в который плавно перетёк нормандский, Россия незаметно стала таким же посредником, как Париж и Берлин, а урегулированию уже подлежала проблема внутреннего украинского конфликта – между киевской властью и восставшим Донбассом. Крым был выведен из формата урегулирования. Наши европейские партнёры согласились с тем, что конфликт, который Украина пыталась представить с качестве международного, является, по сути, гражданской войной.

Может быть для обычного обывателя это и не имеет значения, но добившись подтверждения Францией и Германией своего статуса не как объекта приложения миротворческих усилий, но как  посредника и гаранта мирного процесса, Россия совершила решающий прорыв. После этого можно было вводить и продлевать санкции, возлагать на Москву ответственность за поведение народных республик, но ей уже нельзя было диктовать условия урегулирования, с ней надо было торговаться за позицию.

США и Киев неправильно оценили итоги первого Минска. Они, как и отечественные маргинальные «патриоты» решили, что с ними будут торговаться об условиях сдачи Россией Донбасса, в то время, как с ними собирались обсуждать условия и формат сдачи Западом Украины. Результатом стала попытка киевских войск ещё раз решить дело при помощи блицкрига. Однако зимняя кампания 2015 года оказалась для Киева ещё более неудачной, чем летняя кампания 2014 года.

Результаты были зафиксированы в Минске-2. Его отличие от Минска-1 заключается не в содержании пунктов соглашения об урегулировании (за небольшими исключениями, в пользу ДНР/ЛНР, они одни и те же), а в установлении чёткой последовательности выполнения этих пунктов. Под жёстким давлением России было установлено, что вначале свои обязательства должен выполнить Киев и только потом, причём после отдельных консультаций наступает пора выполнять обязательства республик. Вначале прекращение огня, обмен пленных, конституционные изменения, затем выборы и только потом передача контроля над границей Украине. Причём минские соглашения создавали предпосылки к тому, что «Украиной», которая получит контроль над границей будут те же самые ДНР/ЛНР, но легализованные в качестве «особых районов», в которых ни один силовик не может быть назначен без согласования с местной властью и опирающихся на тех же ополченцев, переименованных в «народную милицию».

Второй Минск практически вывел из-под «миротворческих» усилий ЕС не только Россию, но и ДНР/ЛНР. Формально республики, наряду с Украиной, оставались объектами мирного процесса. Но, поскольку Киев был не в состоянии выполнить свои обязательства без сильнейших внутриполитических потрясений, Донецк и Луганск могли спокойно заниматься государственным строительством, ссылаясь на то, что они выполняют свои минские обязательства в одностороннем порядке, так как Украина не мычит и не телится, а людям надо налаживать нормальную жизнь.

В результате, через два года на территориях ДНР/ЛНР, которые по сути являются одной большой прифронтовой зоной, мы получили частичное восстановление местной экономики. Заработали от 25%, до 30% местных предприятий. Экспорт осуществляется через «осетинское окно». Бывшая ополченческая партизанщина, неспособная на равных противостоять ВС Украины, превратилась в регулярную армию, чьи возможности сопоставимы с сосредоточенной Киевом на Донбассе группировкой. Структуры гражданского управления постепенно из номинальных обрастают реальными полномочиями (напомню, что это происходит в прифронтовой зоне, которая по правилам должна находиться под полным контролем военного командования). Республики начали выдавать собственные документы, которые по факту признаются Россией и никого в мире это уже не беспокоит. Ещё год назад это расценивалось бы партнёрами, как вопиющее нарушение Минска.

В целом, зона анархии, военного конфликта, гуманитарной катастрофы, в которой отсутствовало какое-бы то ни было государственное управление, а каждый «человек с ружьём» (не говоря уже о «самостоятельных» комбатах и комбригах) был абсолютной властью на той территории, которую был в состоянии контролировать, медленно, но верно превращается в нормально функционирующее государственное образование, которое имеет с Украиной всё меньше общего. Причём, при полном непротивлении злу насилием со стороны наших западных партнёров.

Уже весной 2015 года, когда США окончательно поняли, что Европа не только не справляется с Россией, но уже тяготится Украиной (не выполнившей ни одного своего обязательства и поставившей Париж и Берлин в дурацкое положение), они постарались перехватить инициативу урегулирования. Вначале они попытались войти в минский формат, на что от Москвы последовал вежливый, но твёрдый отказ.

Затем ставка была сделана на разрушение Минска и запуск нового формата, уже при участии США. Москва ясно дала понять, что Минск-2 сломать можно, но на Минск-3 в таком случае рассчитывать не приходится. США может быть и рискнули бы, но наученные горьким опытом Берлин и Париж решили не искать лишних приключений и заставили Киев формально продлить минские соглашения на 2016 год, а фактически на неопределённый период. Место для США за столом переговоров вновь не было предусмотрено.

Вот и пришлось Вашингтону смирить гордыню и принять формат консультаций Сурков-Нуланд. Если использовать украинско-американско-либеральную терминологию, то помощник президента (даже не министр иностранных дел) государства-бензоколонки диктует помощнику госсекретаря (по нашему заместителю министра иностранных дел) мирового гегемона по Европе и Евразии (фактически куратору половины мира), которая сама номинируется на должность госсекретаря США, в случае победы на выборах Хиллари Клинтон, условия, выполнения которых она должна добиться от Киева. А Нуланд потом едет в Киев (для сравнения – там она ни с кем меньше чем с президентом не говорит) и пытается выдавить из хитрых туземцев хоть намёк на конструктив.

Итог. Два года назад США предполагали, что они, через Меркель и Олланда будут транслировать Путину указания по урегулированию украинского кризиса. Через два года американская дипломатия получает указания по урегулированию этого самого кризиса от Суркова, которого уже даже российские маргинальные «патриоты» прекратили считать «графом Уорвиком – делателем королей», согласившись с тем, что он является просто одним из сотрудников Путина и даже в Донбассе не всесилен (как они утверждали раньше).

Дело тут не в Суркове и не в Нуланд – на их месте могли бы оказаться совсем другие люди (хоть личность дипломата играет в ходе переговоров далеко не второстепенную роль). Все этапы «тихой войны» от Нормандии до второго Минска – демонстрация того, как Россия без шума и пыли, незаметно и не спеша сломала американские планы и поставила Вашингтон на место. Причём место это оказалось для американской элиты очень неожиданным и крайне неприятным.

Теоретически, продолжение минского процесса могло бы позволить в духе рекомендаций Сунь Цзы выиграть войну без войны. Однако у Минска есть одна слабость – не только наши мятущиеся европейские партнёры и не только наши геополитические конкуренты, до даже киевские власти наконец осознали очевидное – минский процесс, чем дальше, тем больше ослабляет их позиции и усиливает позиции России и вырваться из этого капкана без войны они не могут.

Поскольку же речь идёт о гражданской войне на Украине, а не о глобальном столкновении, то искушение киевских радикалов и вашингтонских политиков решить свои проблемы одним ударом слишком велико. В отличие от России и ЕС, они практически ничего не теряют в случае перехода украинского противостояния в активную фазу и его расширения на всю территорию страны. Сдерживающее влияние на Вашингтон ещё оказывают проблемы в других уголках планеты (которые для них куда важнее Украины и которые они не могут решить без России), а также приближение собственных выборов. Но вот украинские радикалы находятся ровно в том же положении, в котором они находились в феврале 2014 года. Если они не начинают стрелять и вопрос разрешается путём переговоров, то они оказываются ненужным расходным материалом и, в лучшем для себя случае, надолго садятся в тюрьму. Если они начинают стрелять, то у них есть пусть минимальный, но шанс что-то для себя выстрелять.

С учетом того, что стрельба в феврале 2014 года подняла их из сотников и прочего пушечного мяса майдана в депутаты, комбаты, губернаторы, а их неокрепшему интеллекту доступны лишь самые простые аналогии, вероятность того, что они попытаются повторить крайне велика. И паника в киевской верхушке, наиболее предусмотрительные представители которой уже пытаются тихо покинуть страну, лишнее свидетельство того, насколько тонок волос, на котором держится видимость украинского мира.

_{Источник: https://cont.ws/post/268040}