Мы продолжаем рассматривать теоретические аспекты социал-монархизма. В этой статье поговорим об экономической стороне вопроса. Стоит сразу отметить две вещи. Во-первых, экономика не может и не должна быть центром идеологии: экономоцентризм - неотъемлемая часть трех политических теорий модерна, которые Четвертая Политическая Теория отрицает. Во-вторых, современная экономическая система, образовавшаяся в эпоху глобальной доминации либерализма, терпит крах, который глобалисты всеми силами пытаются отсрочить. Они также стремятся сохранить свое главенство, перенеся систему в иное качество. Как бы то ни было, все экономические модели современности исходят из либеральных идеологем и уже хотя бы поэтому являются врагами социал-монархизма.

Впрочем, все это совершенно не означает, что экономика для нас вообще не имеет значения. Отвергая культ Homo Economicus, мы предлагаем поставить экономику на то место, где она и должна быть — на место инструмента. Не экономика как смысл бытия, но ее инструментарный характер должен быть провозглашен государством на определенном этапе. Теперь остается разобраться, какая экономика нам нужна?

Социал-монархизм предполагает следование логике русской истории. Экономика должна существовать для цивилизационных и геополитических интересов России-Евразии, и ни в коем случае не наоборот. Владимир Карпец, идеолог социал-монархизма, замечает об экономической структуре: «В принципе, оптимальной хозяйственной структурой будущей монархии, если она будет восстановлена, можно считать такую: земля, её недра, леса, водные ресурсы, а также континентальный шельф находятся в исключительном владении государства («Земля — Божия и государева»), но могут предоставляться во владение и пользование подданным Империи и их корпоративным ассоциациям. Вся тяжёлая, стратегическая, оборонная, авиационная, атомная, космическая промышленность и высокие технологии (включая нанотехнологии) также принадлежат исключительно государству. Гражданский морской, гражданский воздушный флот и железнодорожный транспорт могут работать на смешанной государственно-частной основе, как и сегодня — по типу, например, РЖД. Образование — государственное, но с учётом местных культурно-религиозных и этнических особенностей (на добровольной основе). Примерно то же самое должно касаться и медицины, с высокими заработками работников, но частные клиники, видимо, могут существовать. В сельском хозяйстве, рыболовстве, промыслах и т. д. могут существовать все формы владения и производства: от государственных до фермерских. Сфера легкой и пищевой промышленности, различные виды услуг лучше всего, если будут частными.

Вся финансовая деятельность (в идеале и в конечном счёте — возможно, не сразу — беспроцентная, как в исламских странах), безусловно, должна находиться в руках государства и осуществляться от имени Государя — по принципу «динария кесаря». Промышленный, Крестьянский, Кооперативный, Земельный, Горный, Лесной, Строительный, Банк молодой семьи и другие банки должны быть филиалами Государственного банка, хотя и располагать большей степенью свободы. Частная же финансовая деятельность и тем более бесконтрольный допуск деятельности иностранных и международных финансовых структур допущены быть не могут. В государственном секторе, безусловно, придётся вспомнить о советском организационно-техническом опыте — разумеется, за вычетом бюрократически-мелочной регламентации и «партийного контроля».

Достаточно уверенно можно констатировать, что экономика социал-монархизма — это многоукладная экономика. При этом, радикально отвергая марксизм, мы не имеем права отвернуться от некоторых особенностей советского экономического опыта, и, главным образом, от сталинской экономики. Наиболее полно этот вопрос изложен в книге православного экономиста Валентина Катасонова «Экономика Сталина».

Есть несколько простых и важных аспектов, которые необходимы России, чтобы вести суверенное бытие и не стать добычей глобальной экономической системы, уничтожающей суверенные государства:

1) России необходимо планирование. Причем плановая экономика не должна быть всеобъемлющей, но ряда ключевых сфер, таких, как ВПК и инфраструктуры, планирование касаться должно.

2) Государственная монополия внешней торговли — эта мера необходима для экономического суверенитета страны.

3) Банковская система переходит в государственную сферу: существует один банк, который занят самым широким спектром вопросов и нужд. Ссудный процент, враждебный как православной, так и исламской традиции, должен быть отменен. (возможно, не сразу, а постепенно, но это должно быть целью). Опыт сталинского СССР и опыт Ирана в данном случае могут прийтись очень кстати. При этом нельзя слепо копировать сталинскую экономику, ее рецепты надо применять дозировано и не догматически, а со здравым смыслом.

4) Национализация тех или иных отраслей хозяйства не должна быть «брутальной». Частные владельцы, которые согласны на новые условия работы, смогут сохранить свое руководящее положение (вплоть до директорства) и высокие заработки при условии некоего выраженного согласия (вплоть до присяги). Остальным должно будет предложено уехать из страны. И только при наличии сопротивления будут предприниматься физические меры.

Вторым важным элементом социал-монархизма может стать корпоративный опыт — из исторических примеров можно назвать того же Салазара. Катасонов очень хорошо описал феномен корпоративной экономики в своем интервью газете «Завтра»: «Леонтьев прекрасно видел, как на его глазах происходило размывание и уничтожение сословной структуры российского общества. Поэтому Константин Николаевич всегда призывал к сохранению и восстановлению той сословности, которая существовала ещё при императоре Николае I. В последние годы программа восстановления сословности в России стала частью проекта «монархического социализма» Леонтьева.

Социалистический проект Леонтьева можно было бы назвать «сословным социализмом», поскольку он предполагал сословное устройство общества, которое, по мнению Константина Николаевича, необходимо для укрепления государственности. Леонтьев ожидал «образования новых весьма принудительных общественных групп, новых горизонтальных юридических расслоений, рабочих, весьма деспотических и внутри вовсе не эгалитарных республик… узаконения новых личных, сословных и цеховых привилегий… вся земля будет разделена между подобными общинами и личная поземельная собственность будет… уничтожена». В рамках феодально-сословного социализма власти «ограничат надолго прямыми узаконениями и всевозможными побочными влияниями как чрезмерную свободу разрастания подвижных капиталов, так и другую, тоже чрезмерную свободу обращения с главной недвижимой собственностью — с землёю. … Некоторые исследователи творчества Леонтьева отмечают, что та социально-экономическая модель, которая на некоторое время установилась при «диктаторах» Франко и Салазаре в послевоенных Испании и Португалии, имела некоторое сходство с моделью «сословного социализма» Леонтьева. Там роль сословий выполняли корпорации, получившие от «диктаторов» особые полномочия. Действительно, своеобразная модель «корпоративного социализма».

Леонтьев был озабочен сохранением России — наследницы Византии, православный дух которой он считал нашим бесценным наследством, и который уже начал гаснуть в его время. В одной из своих речей создатель и бессменный руководитель на протяжении 40 лет португальского Нового государства, профессор экономики Антониу Салазар призвал: «Рассматривать Государство как служение Богу во имя общего блага, всем сердцем — теми, кто облечён властью; не забывать, когда повелеваешь, во имя какой справедливости это осуществляется, и не забывать, когда подчиняешься, о священном достоинстве того, кто повелевает».

В отношении земли мы занимаем еще более жесткую позицию. Она не может предоставляться в частную собственность ни в каком виде (мы имеем в виду торговлю землей). Однако владение с правом наследования, частная собственность на плоды, продукцию и доходы — совершенно нормальная вещь.

Мы также хотим отметить, что Катасонов видит много элементов корпоративного социализма и при правлении Сталина.

Не отрицает социал-монархизм и частной инициативы — но только тогда, когда она не становится частью политической субъектности предпринимателей. Частное предпринимательство не должно ни в коей мере касаться стратегически важных объектов, недр, а также фундаментальной науки. Мелкое и среднее предпринимательство вполне может поощряться государством и даже, в сравнении с нынешней ситуацией, ему стоит дать «зеленый свет».

Таким образом, экономика будет разделена на три сферы — государственную, частно-государственную (компании смешанного типа) и просто частную (предпринимательскую).

Если говорить о целях социал-монархизма в экономике, то мы можем выделить несколько ключевых пунктов.

1) Переход к шестому технологическому укладу. Обновление технологической базы страны, обновление технологий как ВПК, так и гражданских.

2) Проведение ненасильственной деурбанизациии и экономическое развитие села, возвращение народов России-Евразии к земле при безусловном технологическом развитии сельской местности, однако, сохраняя ее исторический и цивилизационный облик. Для развития сельской местности необходимо восстановить и развить систему транспорта и дорог, в том числе основываясь на новых технологиях и методах.

3) Создание суверенной, сделанной на базе исключительно отечественного производства платежной системы, а также компьютеризированной системы контроля и учета, которая должна до минимума сократить роль бюрократии. Персональный контроль и идентификация возможны, но только на основе национальных идентификационных систем, без подключения к соответствующим системам международным и без использования сатанинской символики. Какие-то аспекты развития страны могут контролироваться лично Государем, некоторые, безусловно, будут контролироваться народным самоуправлением.

4) Создание социального государства в широком смысле этого слова, причем наш социализм будет не марксистским, а, как уже писалось выше, будет лишь инструментом, а не идеологическим догматом. Социальный опыт СССР и, в каком-то смысле, социал-демократический опыт должны разумно и взвешенно изучаться и внедряться. Главным критерием должна быть их пригодность для цивилизационной и культурной матрицы России-Евразии. Социализм должен подстраиваться под Цивилизацию, а не Цивилизация под социализм.

Поддержка семьи, бесплатная медицина и образование — все это должно вернуться в нашу жизнь. При некотором иерархическом неравенстве социал-монархизм выступает за то, чтобы экономические показатели не были критериями власти — справедливость и разумность должны быть ключевыми аспектами государственной экономической политики. Критерием определения «лучших людей», а в дальнейшем и их родов, должна стать не экономика, а мужество на войне, честная Государева служба, интеллектуальные и творческие заслуги в мирное время.

5)​ Создание автаркичного экономического пространства. Здесь могут помочь теоретические разработки классиков евразийства и некоторых представителей западной экономической мысли. Россия должна стать самодостаточной. Нам необходимо продуманное импортозамещение во всех областях. При этом вполне возможна и даже нужна торговля с дружественными странами при строгом сохранении государственной монополии внешней торговли.

6) Поощрение и развитие всех форм местного хозяйственного самоуправления народов России-Евразии. При необходимости выделение финансовых средств для поддержки хозяйственных инициатив на местах.

Чтобы вышеописанная система работала, нужно искать соответствующие способы контроля государства за социально-экономической сферой. При этом вмешательство государства должно оставаться разумным и не носить абсурдистский характер. Не исключаем мы и создания перманентной опричнины как способа в том числе и экономического контроля. В своем экономическом аспекте опричнина может стать самым эффективным антикоррупционным ведомством. Такой подход к делу разобьет любые попытки махинаций на всех уровнях и создаст справедливую экономическую систему. Опричнина должна руководствоваться высокой идеей и находиться под постоянным контролем Государя — таким образом мы избежим перерождения системы в свою противоположность.

Огромную пользу для теоретического и практического развития экономической области могут сыграть труды Сергия Булгакова, особенно «Философия хозяйства». Также необходимо упомянуть о Сергее Кара-Мурзе как о специалисте в сфере хозяйственной модели СССР. Его работы, в частности, «Советская цивилизация», незаменимы как кладезь важной для экономического развития информации. При этом не стоит забывать и о детальном изучении экономической системы противника, понимании ее со своей точки зрения, а не наоборот.

Должны вернуться такие традиционные для России формы, как артельная деятельность, а также, например, социальная деятельность Церкви. Вообще, изучение экономического опыта Московской Руси как определенной матрицы (а не идеала) должно быть ключевым для экономистов.

Социал-монархизм ставит своей целью создание такой экономики, которая будет представлять собой альтернативу либеральному потребленческому обществу. Антропологической же целью социал-монархизма является создание человека Традиции, который может жить и сохраняться в современном технологическом обществе. Человека, необходимого нам, Катасонов называет «Новым Человеком». Это человек, сформированный истиной Нового Завета. Для этой цели и нужна совершенно новая гибкая экономическая модель, корни которой следует искать во всей непрерывности русской истории.

_{Источник: http://evrazia.org/article/2800}