1 сентября у меня всегда обостряется чувство вины. Наверное, у каждого сотрудника оно есть. Мы все виноваты в том, что произошло в Беслане. Виноваты в том, что не сумели предотвратить. Виноваты в каждой жизни, которую не смогли закрыть своими телами от пуль и осколков. Никто не сталкивался с подобным со времен детских концлагерей второй мировой. Дети гибнут во время военных конфликтов — это правда. Но никому никогда не приходило в безумную голову выбирать ребенка в качестве цели. Это было чем-то немыслимым. Мы столкнулись с этим впервые. Мы поняли, что воюем не с людьми, даже не с животными, а с голодными зомби. Нам казалось, что дело в религии, но в Беслане выяснилось, что у этих существ, нет ничего — ни религии, ни национальности, ничего человеческого. Они использовали религию для того, чтобы скрыть свою истинную сущность. Как и человеческую внешность. Но теперь нас не ввести в заблуждение — мы знаем, с чем имеем дело.
Любой, кто оправдывает их, кто помогает им деньгами, продуктами, транспортом — из них. Личинка зомби. Их не так много осталось. Они чувствуют свою обреченность и пытаются напоследок хлебнуть вволю крови в Сирии. Они всегда ни в чем невиновны, по мнению правозащитников — они не могут пойти против своей природы и перестать питаться человечиной. Но это заблуждение. У нас есть лекарство от зомби-вируса. Много-много ампул. Мы их всех вылечим. Спокойно, планомерно, хладнокровно. Потому что люди и зомби никогда не смогут существовать на земле вместе. Мы — за людей.