35-летний генерал

35-летний генералКак может быть справедливо и одновременно несправедливо воинское счастье! Пройти самые жестокие бои, с честью выдержать как отступление, так и наступление. Пройти без единого ранения практически всю войну. Как много таких судеб! Летом 1941 года у границ Восточной Пруссии провёл он свой первый бой. Последний же бой Иван Черняховский, дважды Герой Советского Союза, принял за несколько недель до победного мая на подступах к Кенигсбергу.

В марте 1941 года Черняховский получил назначение на должность командира танковой дивизии. По присвоенному порядковому номеру она именовалась 28-й. Место дислокации — Прибалтийский особый военный округ.

Получив предписание, Черняховский немедленно выехал в Ригу, в штаб округа, а оттуда после представления командующему войсками округа генерал-полковнику Ф.И. Кузнецову отправился в расположение 28-й танковой, входившей в состав 12-го механизированного корпуса 8-й армии.

Вместе с 11-й армией, находившейся южнее, войска 8-й армии прикрыли 300-километровый участок государственной границы на территории Прибалтики. В этой части Северо-Западного театра военных действий в случае войны следовало ожидать наступательных действий немецко-фашистских войск. Наиболее вероятными для вражеского наступления советское командование считало здесь три направления: Тильзит, Шяуляй, Псков, Ленинград; Гумбиннен, Каунас, Даугавпилс, Ленинград; Клайпеда, Лиепая, Рига, Нарва, Ленинград. Первое из этих направлений и входило в сферу действий 12-го мехкорпуса.

При первом же знакомстве командир мехкорпуса генерал Н.М. Шестопалов, введя Черняховского в курс дел, указал на сложность условий, в которых предстояло работать. Части дивизии, как и всего мехкорпуса, по существу, ещё не вышли из стадии формирования. В них не хватало личного состава, особенно средних командиров. На вооружении находились танки устаревших конструкций, да и тех было не так уж много, а новые вообще только ещё начинали поступать. Очень многое нужно было сделать для сколачивания рот, батальонов, полков, а также для обучения прибывающего поколения. Это были по преимуществу молодые солдаты начавшегося весной 1941 года призыва, и, естественно, предстояло пройти специальную подготовку для службы в танковых войсках. Отсюда вытекала первоочередная задача — хорошо организовать занятия с личным составом в подразделениях и частях, направить все силы на успешное выполнение планов и программы боевой подготовки.

Прибыв в дивизию и познакомившись со своими ближайшими помощниками, Черняховский с удовлетворением отметил, что ему есть на кого опереться: батальонный комиссар Валерий Антонович Шалаев, начальник штаба полковник Пётр Иванович Маркелов и начальник оперативного отдела капитан Андрей Никитич Пашков. Творческой инициативой и требовательностью к себе и подчинённым отличались командиры танковых полков майоры С.Ф. Онищук и Н.И. Герко.

Встретил Черняховский среди командиров штаба и бывшего своего однокашника по Киевскому артиллерийскому училищу капитана Ровнера, который служил заместителем начальника связи дивизии.

В мае войска округа вступили в период лагерной учёбы. Началась пора самой интенсивной боевой подготовки и тактических учений. А война уже стояла у самой границы. Приближение её чувствовалось по многим признакам, к ней готовились, и всё же она пришла неожиданно.

За несколько дней до нападения гитлеровской Германии по указанию командования округом 28-я танковая дивизия должна была выйти в район Шяуляя.

Вечером дома Иван Данилович наскоро поужинал, захватил с собой нехитрое походное имущество. Дочери и сыну он сказал, что уходит на ночные занятия, а жене на прощание сообщил более конкретно, но всё равно неопределённо:

— Уходим на учение, надолго ли — сам не знаю.

Ни сам он, да никто не только в его дивизии, но в более высоких штабах в тот вечер не знал, что марш из Риги 28-я танковая совершала уже навстречу войне.

За два ночных перехода её части и подразделения, за исключением 290го мотострелкового полка, который остался в Риге в распоряжении штаба округа, прошли более двухсот километров, передвинувшись из Латвии в Литву. Эта перегруппировка была проведена в соответствии с замыслом совместных учений с другими родами войск.

35-летний генерал

По утвержденному штабом округа плану на 22 июня 1941 года было назначено проведение боевых стрельб.

Командующий войсками округа с частью оперативных работников выехал на оборудованный в районе Паневежиса командный пункт. Почти все артиллерийские части дивизий и корпусов в это время также находились на специальных сборах, проходивших на артиллерийских полигонах, в отрыве от стрелковых соединений. Инженерные части занимались строительством оборонительных сооружений в укреплённых районах и были значительно удалены от своих соединений.

На рассвете 22 июня гитлеровские войска совершили нападение на СССР. В Прибалтике обрушили свой удар на советскую территорию свыше 12 тысяч вражеских орудий.

Затем передовые отряды немцев под прикрытием артиллерийско-миномётного огня перешли границу и напали на советские пограничные заставы. В это же время гитлеровская авиация нанесла бомбовые удары по аэродромам, военно-морским базам и ряду городов прибалтийских республик. Советские пограничники и немногочисленные армейские части, занимавшие позиции у границы, вступили в тяжёлый и неравный бой с многократно превосходящими силами противника.

С началом военных действий Прибалтийский особый военный округ был переименован в Северо-Западный фронт. В 7 часов 15 минут 22 июня в штаб фронта пришла первая после начала войны директива наркома обороны, предписывающая войскам фронта всеми силами отразить агрессора. В ней, однако, содержалась оговорка, из которой следовало, что в районах, где граница не была нарушена, наши наземные войска не имели права её переходить впредь до особого распоряжения.

Не дождавшись определённых распоряжений из штаба фронта, командующий 8-й армией генерал-майор П.П. Собенников утром отдал первый боевой приказ по армии, в котором содержалась оценка обстановки и учитывалась вероятность прорыва подвижных войск противника в направлении Таураге, Шяуляй. Все соединения и части армии были подняты по тревоге.

Танкисты дивизии Черняховского не знали, конечно, что происходило в четыре часа утром на границе. Дивизия, как и все другие соединения 12-го мехкорпуса, находилась примерно в ста километрах от границы.
А в двухстах километрах на юг от них располагались войска 3-го механизированного корпуса.

По плану оба эти корпуса в случае вторжения врага в пределы советской территории должны были прийти на помощь своим стрелковым соединениям, вступившим в приграничное сражение, нанести мощные одновременные контрудары во фланг и тыл прорвавшейся вражеской группировки и уничтожить её. А затем предполагалось, что советские войска переходят общее наступление и переносят боевые действия на территорию агрессора.

В середине апреля 1941 года на штабных учениях Прибалтийского особого военного округа примерно так и разыгрывался вариант контрудара на тильзитском направлении. Командиры соединений и их штабы были хорошо с ним знакомы. Но на штабных учениях противник выглядел слишком условным, поэтому тогда он был «разит и уничтожен» сравнительно легко и быстро. А в действительности всё произошло совсем не так, как предполагалось.

На направлениях своих главных ударов в Прибалтике — каунассокм и шяуляйском — гитлеровское командование создало ударные группировки, превосходящие по силам и средствам наши войска в пять-семь раз. В то утро 22 июня на шяуляйском направлении на одну нашу 125-ю стрелковую дивизию и левый фланг находившийся севернее её 90-й стрелковой дивизии пришёлся удар всей 4-й танковой немецкой группы. В первом эшелоне наступали сразу три танковые дивизии, а во втором — две пехотные.

Поэтому никто из танкистов Черняховского не предполагал, что условия, в которых им уже завтра придётся вступить в бой, и его результаты будут совсем не такими, как это представлялось. Сам Черняховский тоже не мог тогда и подумать, что, вступив в Прибалтике в свой первый бой на второй день войны, он вновь вернётся туда только через три долгих военных года, оставив за собой сначала горькие фронтовые пути отступления, а затем победоносно наступая на запад, и что только после всего этого немцы будут вышиблены окончательно и навсегда из пределов русской земли в Восточную Пруссию — в самое волчье логово, откуда пришли на нас с войной.

22 июня никто ещё не знал, куда и как пойдёт война. Танкисты Черняховского ждали приказа, чтобы быстрее вступить в бой.

Вечером первого дня войны Северо-Западный фронт получил вторую директиву наркома обороны: силами механизированных корпусов во взаимодействии с Западным фронтом нанести мощный удар из района Каунаса во фланг и тыл сувалкской группировки, окружить и уничтожить её и к исходу 24 июня овладеть районом Сувалки. Однако за 10-12 часов до этого в механизированные корпуса уже был направлен боевой приказ фронта и командующего 8-й армией о нанесении контрудара своими силами без согласования с Западным фронтом и не по сувалкской, а по тильзитской группировке немецких войск, которая устремилась к Шяуляю.

По этому приказу 28-й и 2-й танковым дивизиям отводилась наиболее активная роль в осуществлении задуманного фронтовым командованием контрудара. При всём этом остальные силы обоих механизированных корпусов, как и стрелковые войска 8-й и 11-й армий, должны были также в нём участвовать. Однако командование фронта и армии не имело устойчивой связи с войсками. Пока приказ дошёл до корпусов, а затем до дивизий, времени на организацию боя практически не оставалось. Быстро менявшиеся обстановка вносила свои коррективы. Принимать решения и выполнять весь круг работы, связанной с обеспечением предстоящего боя, Черняховскому, его штабу и командирам частей приходилось буквально на ходу, не располагая необходимыми данными об обстановке и не имея возможности организовать разведку.

Начало контрудара по приказу намечалось на 12 часов 23 июня. В сложной обстановке танкисты и мотострелки начали выдвигаться к рубежу развёртывания и сразу же подверглись ударам немецкой авиации. Движение сильно замедлилось. Фактический ход событий привёл к тому, что танковая дивизия полковника Черняховского развернулась для атаки только к 18 часам. Другие соединения и части 12-го мехкорпуса вообще не сумели 23 июня принять участие в контрударе.

Наступая из Ужвентиса на Скаудвиле, при подходе к Катиненай, где вели бой части 125-й стрелковой дивизии, подразделения 55-го танкового полка, шедшие в головной отряде дивизии, подверглись артиллерийскому обстрелу. Оценив обстановку, Черняховский решил развернуть свой передовой полк и во взаимодействии со стрелковыми частями с ходу атаковать врага.
В 22 часа 23 июня 55-й танковый полк, выполняя этот приказ, с двух направлений ударил по передовым частям 1-й танковой дивизии немцев. Противник был отброшен на пять километров, потеряв при этом до двух рот пехоты и около 10 орудий. До роты немецких мотоциклистов были уничтожены на дороге Калтиненай-Россиены.

Эта, хоты и небольшая победа была для всех бойцов дивизии и её командира дорога тем, что одержана в первом бою и очень многое значила для укрепления боевого духа: бойцы своими глазами увидели, что враг поворачивает вспять, получив должный отпор.

С востока на Скаудвиле в этот же день успешно наступала 2-я танковая дивизия 3-го механизированного корпуса. Она нанесла чувствительный удар по двигавшимся по шоссе Тильзит-Шяуляй танковым колоннам гитлеровцев. Однако достигнутые двумя советскими танковыми дивизиями частные результаты мало что изменили в общей ситуации. Они не решили, да и не могли решить общей задачи контрударов фронтов, в котором по замыслу должны были одновременно участвовать стрелковые войска двух армий и соединения механизированных корпусов.

На другой день командование фронта решило продолжить контрудар. Но и теперь действия участвовавших в нём войск оказались разрозненными. Черняховский получил приказ с опозданием, к тому же долгие часы прошли в ожидании подвоза боеприпасов и горючего для танков.

К исходу 24 июня командование Северо-Западного фронта, убедившись, что контрудар осуществить не удалось, а обстановка резко ухудшилась, приняло решение в ночь на 25 июня отвести соединения первого эшелона фронта на тыловые рубежи, удалённые от государственной границы на 100-120 километров, и там организовать упорную оборону.

28-я танковая дивизия 25 июня провела свой второй ожесточённый бой с врагом, цель которого — обеспечить отход на тыловой рубеж стрелковых соединений. Весь день полковник Черняховский руководил боем подчинённых ему частей. Танкисты действовали решительно и смело. Однако противник организовал атаки массированным огнём артиллерии и ударами авиации. Артиллерия дивизии, в строю которой оставалось всего лишь четыре батареи гаубицы, не смогли сколько-нибудь надёжно подавить систему огня противника, не было средств и для защиты от налётов с воздуха. За этот день противник вывел из строя 84 танка в дивизии Черняховского.

В результате трёхдневного ожесточённого танкового сражения под Шяуляем, в котором с обеих сторон на фронте протяженностью в 60 километров и глубиной до 25 километров участвовало около тысячи танков, механизированные корпуса Северо-Западного фронта оказались вынужденными с тяжёлыми боями отходить вместе с общевойсковыми соединениями на северо-восток.

Основную задачу — задержать немецкую группировку в приграничной полосе, чтобы дать возможность развернуться главными силам нашей армии, — войска Северо-Западного фронта не смогли выполнить.

Смертью героев пали на поле боя многие боевые друзья и соратники. Не было рядом с Черняховским его замполита: Валерий Шалаев 27 июня находился в передовом отряде и пропал без вести. Не вышел на сборный пункт из того же боя Пётр Маркелов. Погиб один из лучших командиров части — командир 55-го танкового полка майор Онищук. В командование 55-м вступил заместитель командира майор Попов. Но и он ненадолго пережил своего командира.

Во главе авангарда полка майор Попов атаковал вражеские артиллерийские позиции. Огнём своего танка он уничтожил четыре пушки и несколько десятков немцев. Но его танк поразил снаряд. В горящем танке майор Попов продолжал вести огонь и подбил ещё одно противотанковое орудие противника. Но в это время пламя охватило со всех сторон его боевую машину, и экипаж вместе с Борисом Петровичем Поповым сгорел вместе с нею. Через месяц Указом Президиума Верховного Совета СССР майору Борису Петровичу Попову посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Бесстрашный командир из 28-й танковой стал одним из первых Героев Советского Союза, отличившихся в боях за литовскую землю.

В те июньские дни 1941 года Иван Данилович Черняховский, всегда жизнерадостный и общительный, стал молчалив и даже несколько замкнут, порою резок. Его дивизия несла невосполнимые утраты в результате непрерывных атак превосходящих сил противника и по-прежнему вместе с другими соединениями корпуса и армии вынуждены была отступать на севре, в направлении Риги.

В конце июня танковая дивизия Черняховского вместе с остальными соединениями 12-го механизированного корпуса вышла на северный берег Западной Двины. Здесь теперь проходил очередной оборонительный рубеж, на котором по директиве Военного совета фронта ставилась задача: упорной обороной не допустить дальнейшего продвижения противника. Однако сил для этого оставалось слишком мало. В корпусе насчитывалось всего около 9 тысяч человек, 50 танков и 47 орудий. А приходилось оборонять участок протяжённостью в 40 километров. 28-я танковая дивизия получила рубеж обороны по соседству со 125-й стрелковой, вместе с которой начиная с 23 июня танкисты дрались бок о бок.

По существу дивизия Черняховского уже перестала быть танковой, и её бойцам приходилось сражаться способом «пеший — по танковому». Но они по-прежнему с гордостью говорили о себе: «Мы — танкисты!» — и до последней капли крови защищали каждую пядь родной земли. У них почти совсем не оставалось в строю боевых машин, но в жестоких схватках снова и снова пылали фашистские танки, и находила свою гибель вражеская пехота.

Танкисты полковника Черняховского только 30 июня и 1 июля отбили на своём рубеже восемь яростных попыток немецких войск навести переправу и перебросить на паромах танки на северный берег Западной Двины. Враг здесь был остановлен. Однако ему удалось овладеть переправами западнее этого рубежа, в районе Риги, и восточнее, у Крустпилса. Два-три дня противник подтягивал сюда свои тылы и пехотные соединения, готовясь к новому броску.

Для 28-й и её соседей создавалась реальная угроза окружения. Последовал приказ об отходе на новый рубеж. Памятными вехами в боевой истории дивизии навсегда остался латвийский город Мадона, затем городок Сольцы между Псковом и Новгородом. В июле дивизию Черняховского вывели на переформирование в деревню Красные Станки, примерно в тридцати километрах восточнее Новгорода. Здесь она должна была получить отдых после непрерывных боёв, пополниться людьми и боевой техникой.

У стен Новгородского кремля

Пребывание дивизии во втором эшелоне в деревне Красные Станки с утра и до ночи было заполнено боевой учёбой. Её командир хорошо понимал, что передышка не может быть долгой: враг лишь временно приостановил своё продвижение, чтобы произвести перегруппировку и подготовиться к дальнейшему нападению на Ленинград.

Поскольку в ходе боёв дивизия потеряла почти все свои танки, а новые не поступали, хотя и были обещаны, Черняховский учил танкистов воевать по пехотному. Учились стрелять из личного оружия и метать гранаты, переползать и окапываться, занимались сборкой-разборкой оружия. В дивизии организовали миномётную роту, взяв на вооружение трофейные немецкие миномёты. Первую группу будущих миномётчиков обучал лично Черняховский, а затем, когда они освоили незнакомое оружие, стали инструкторами для других солдат, включённых в состав миномётных расчётов. Развернули и медсанбат на базе того, который на пути отступления из Прибалтики «пристал» к танкистам, потеряв своё соединение.

Поступления танков так и не дождались. Правда, в последний день перед получением нового приказа от командира 12-го механизированного корпуса И.Т. Коровникова в дивизию возвратились из ремонта пять машин БТ-7. Но зато за время пребывания в резерве пришлось расстаться сначала с мотострелковым батальоном, переданным на усиление в одну из стрелковых дивизий. Затем Черняховскому приказали перебросить под Сольцы, где проходили тяжёлые бои, дивизионный сапёрный батальон, усиленный сводной ротой спешенных танкистов.

Это, конечно, ослабляло дивизию. Особенно обидно и жалко было, что из неё уходили в качестве рядовых стрелковых квалифицированные водители танков, которые провели за рычагами боевых машин по сотне и более часов. Однако складывающаяся обстановка не давала другого выхода.

Передышка позволили Ивана Даниловичу установить связь с семьёй. В середине июля он узнал, что из Риги семьи командиров дивизии были эвакуированы куда-то в Горьковскую область. Но где именно они остановились? Оказалось, жена Черняховского Таисия Григорьевна с детьми в небольшом заволжском городе Семёнове. Это придало сил, которые потребовались для того, чтобы в самом недалёком времени вступить в новые ожесточённые сражения.

13 августа гитлеровское командование дополнительно бросило в сражение на новгородском направлении 96-ю пехотную дивизию. Сюда же были нацелены и все силы авиационного корпуса Рихтгофена. За один только этот день свыше восьмисот раз его самолёты появлялись над расположением наших наземных войск. На них обрушились сотни и тысячи бомб, а с фронта непрерывно атаковали танки, поддерживаемые пехотой. К концу дня наши части отошли на север, пути на Новгород оказались неприкрытыми. Туда и устремился враг.

Новгород гитлеровское командование справедливо рассматривало как одну из ключевых позиций на подступах к Ленинграду. Отсюда затем можно было развивать наступление на Ленинград с юго-востока, изолировав его. Кроме того, преодоление немецкими войсками такой крупной водной преграды, как река Волхов, открывало им путь вглубь страны.

Учитывая, что противник будет упорно и ожесточённо стремиться к достижению своей цели, советское командование считало важнейшей своей задачей в сложившихся условиях организовать стойкую оборону Новгорода, чтобы уничтожить здесь большие силы врага, ослабить его удар на Ленинград.

Основная роль в выполнении этой задачи и выпала на долю дивизии полковника Ивана Черняховского. Её части, поднятые по тревоге, на грузовых автомашинах были переброшены в Новгород и заняли там оборону.

Свой штаб Черняховский развернул в Софийском соборе. Здесь командир корпуса И.Т. Коровников, являвшийся одновременно командующим Новгородской оперативной группой ещё раз уточнил боевую задачу. Смысл её был предельно ясен: любой ценой продержаться до подхода своих частей и соединений, Новгород защищать до последнего человека.

Силы и средства, которыми располагала Новгородская оперативная группа, были весьма и весьма малочисленны: в центре — дивизия Черняховского, справа от неё — горнострелковая бригада, бойцы которой до этого в боях не участвовали, слева, у озера Ильмень, оборону занимали части стрелковой дивизии, в том числе артиллерийский полк в составе трёх дивизионов. Во втором эшелоне для прикрытия стыка дивизии Черняховского с горнострелковой бригадой генерал Коровников расположил наспех сведённые в боевые группы остатки своего механизированного корпуса. Расчёт на прибытие ожидаемых подкреплений не оправдался. События последующих дней заставили наше командование перебросить намеченные для этого войска на другое направление.

Оценив обстановку, Черняховский решил сосредоточить усилия своих частей на обороне новгородского кремля. Он господствовал над окружающей местностью, его стены и башня представляли собой надёжное укрытие для обороняющихся. Противнику так или иначе придётся атаковать кремль, прежде чем он сможет начать форсирование Волхова, разделяющего город на две части.

В соответствии с замыслом Иван Данилович выдвинул передовые подразделения к деревне Старая Мельница, западнее Новгорода, поставив им задачу задержать врага. Он понимал, что долго продержаться здесь, в наспех отрытых стрелковых ячейках, на открытой местности, на виду у противника, конечно невозможно. Однако у Старой Мельницы нужно было выиграть максимально возможное время для подготовки к обороне города.

Находившиеся пока что в резерве разведчики дивизии расположились за земляным валом, окружающим город. Здесь отрывались окопы, траншеи, готовились огневые позиции для пулемётчиков, которые должны были встретить врага огнём с флангов, пристрелку своего оружия заранее произвели по распоряжению Черняховского расчёты миномётной роты, а также и артиллеристы присланного на поддержку дивизии артиллерийского дивизиона. Одновременно с подготовкой позиций для оборонительного рубежа, на котором предстояло отражать атаки врага, перед тем как начнутся уличные бои, развернулись оборонительные работы в самом городе. Его оборона подразделялась на сектора — правый, центральный и левый. Как ни ограниченно было время у защитников города, Черняховский, объявляя своё решение и боевой приказ нижестоящим командирам, добивался, чтобы каждый из них ясно понимал задачу и место своей части или подразделения в общей системе обороны города, характер взаимодействия с соседями, наиболее вероятные направления атак противника, порядок передачи распоряжений и сбора донесений. Организации бесперебойной связи Черняховский всегда придавал наипервейшее значение и особенно заботился о том, чтобы она была устойчивой и надёжной.

Командир дивизии строжайше требовал и лично следил за тем, чтобы ходы сообщения от переднего края отрывались глубокие, чтобы телефонные провода укладывались в траншеях вдоль стен и закреплялись колышками. Иначе, говорил он, не то что взрывная волна, а и боец, перебегающий по траншее, зацепит ногой провод, и связь нарушится.

Объясняя последовательность обороны намеченных рубежей и объектов, командир дивизии подчёркивал:

— Никто и ни при каких обстоятельствах не имеет права отойти с занимаемого рубежа без приказа.

…Весь день шёл бой у Старой Мельницы. Немцы после огневых налётов поднимались в атаку, однако, встреченные огнём обороняющихся, откатывались назад. А над городом, сменяя друг друга, почти беспрерывно висели группы пикирующих бомбардировщиков. Особенно яростно они бомбили Софийский собор, где размещался штаб Черняховского. Однако могучие его своды служили надёжной защитой.

К ночи бой у Старой Мельницы стих. По приказу комдива дивизия, приняв меры к эвакуации раненых, отошла под покровом темноты к западной части земного вала. Теперь Черняховский готовил своих бойцов к встрече врага на этом рубеже.

Для проведения оборонительных работ откликнулись почти все новгородцы, на улицы вышли и стар и млад. Но их усилия надо было организовать по возможности лучше, чтобы за ночь, пока противник прекратил атаки, защитники города успели бы сделать побольше. Иван Данилович потребовал от штаба: во-первых, ограничить круг намечаемых работ самыми необходимыми и сосредоточить все силы на то, чтобы к утру их завершить; во-вторых, горожан, пришедших им на помощь, разбить на группы, руководить которыми обязательно должны дивизионные сапёры или же командиры подразделений.

В ту ночь ни на минуту не прекращалась работа на улицах Новгорода. Жители и бойцы сооружали баррикады, перегораживали улицы мешками с песком, брёвнами и битым кирпичом от разрушенных в результате бомбардировок зданий, строили заграждения из колючей проволоки, амбразуры в подвалах кирпичных зданий. Командир дивизии также не спал в эту ночь, появляясь на наиболее ответственных участках и давая указания.

А утром Черняховский занял место на наблюдательном пункте, который по его распоряжению был оборудован неподалёку от переднего края, в разбитой при воздушном налёте трансформаторной будке.

Гитлеровцы широко использовали в завязавшемся с утра бою свою авиацию. В одном из налётов в тот день участвовало более полусотни самолётов. Причём особенно старались они уничтожить колокольню, находившуюся в западной части города. Здесь, по их убеждению, обязательно должен был располагаться наблюдательный пункт.

А бой между тем с каждым часом становился всё ожесточённее. Одну за другой отбивала дивизия Черняховского атаки немецкой пехоты. Иван Данилович видел, что вначале атакующие просто шли цепью, ведя, как обычно, беспорядочный огонь из автоматов. Он приказал своим командирам подразделений ответного огня не открывать, а выждать когда гитлеровцы войдут в пристрелянную зону.

Организованная система огня нашей обороны была весьма эффективной.

В последующие атаки немецкая пехота шла уже под прикрытием своих штурмовых самоходных орудий. Бой продолжался до наступления темноты. У врага выиграли еще один день. Один только день, но и он значил в ту пору очень многое.

16 августа противнику ценой больших потерь удалось ворваться в западную часть Новгорода. Оборонявшиеся укрылись под защиту каменных зданий города и успешно отражали атаки.

За прошедшие недели войны Черняховский хорошо изучил повадки немцев, их тактику, знал, что гитлеровцы будут идти напролом. Поэтому он стремился, используя преимущества города с его крупными каменными строениями, нанести врагу как можно больший урон. Бойцы дивизии обороняли каждый дом. Непрерывно с 15 по 24 августа дивизия вела ожесточённые бои, нанося врагу большие потери.

Использовав все возможности для обороны новгородского кремля, Черняховский отвёл полки в восточную часть города, за Волхов. Здесь теперь проходил новый рубеж обороны. Конечно, лучше было бы не отходить, а самим гнать врага, но превосходство пока ещё сохранялось на стороне противника. Вот и приходилось пока отступать. И всё же на собственном опыте Черняховский убеждался, что, хотя враг и силён, при правильной организации и чётком управлении войсками наша оборона становится непреодолимой. Значит, считал он, пока у нас нет ещё условий, для того чтобы самим перейти в наступление, основная задача — вести упорную и стойкую оборону, обескровливая врага.

Воины 28-й дивизии проявили себя в августовском сражении за Новгород. Выполняя боевой приказ, они не щадили своей жизни. О бойцах своей дивизии с гордостью писал Иван Данилович в одном из писем того времени к своей жене: «Дерутся как львы все. Золотые люди и их командиры. Немцы долго будут помнить».

Самые трудные задания с честью выполнял командир разведывательного батальона И.И. Котов. Черняховский поручил ему возглавить в новгородском кремле группу пулемётчиков и автоматчиков, после того как основные силы дивизии отошли на восточный берег Волхова.

Когда немецким войскам удалось прорваться к кремлю, бойницы его стен безмолвствовали. Немцы не сразу решились войти внутрь кремля: слишком дорогой ценой заплатили они за своё стремление приблизиться к нему. Но вот они начали спускаться в ров. И тут же по команде И.И. Котова был открыт огонь. Наши солдаты пристреляли каждую точку, поэтому огонь был смертельный, и фашисты в панике бежали от крепостных стен. Пришлось им подтягивать артиллерию и снова пускать в дело бомбардировщики. Кремль пылал в огне. Немецкие сапёры стали закладывать в стены подрывные снаряды, чтобы проделать проходы. Весь день продолжался бой сначала у брешей, затем за отдельные здания внутри кремля. Каждый шаг по древним его плитам гитлеровцы оплачивали своей кровью.

Получив приказ Черняховского, командир разведбатальона Котов отвёл свою группу к Волховскому мосту. Только двум защитникам кремля не успели передать приказ об отходе, и они продолжали вести бой, оставаясь в одной из башен Софиского собора. Это были братья-пулемётчики Пётр и Дмитрий Ковриги. Огонь их пулемёта не умолкал до тех пор, пока к ним не удалось пробраться специально посланному связному. После получения приказа вместе со своим пулемётом они отошли с занимаемой позиции.

Геройские подвиги в боевую летопись соединения вписали в те дни многие бойцы и командиры.

В одной из контратак был подожжен танк командира роты капитана Александра Дунаева. Но танк продолжал двигаться вперёд, ведя огонь и давя гусеницами гитлеровцев. Капитан вывел свою машину из боя лишь после того, как были израсходованы все снаряды и пулемётные диски. Члены экипажа бережно вынесли из машины тяжелораненого командира — Александр Дунаев скончался на руках своих товарищей.

На восточном берегу Волхова геройски погиб ефрейтор Ефрем Кулябко. Расположившись на краю кладбища, он с группой автоматчиков прикрывал отход штаба дивизии. Ефрейтор был ранен, и гитлеровцы попытались захватить его в плен. Израсходовав все патроны, Кулябко дал приблизиться немцам и подорвал себя вместе с ними гранатой.

Одним из лучших снайперов дивизии был Александр Панкратов. На одном из островков Малого Волхова немцам удалось захватить Кирилловский монастырь. Монастырь стоял на холме, господствовавшем над окружающей местностью, и немцы корректировали оттуда огонь своих батарей. Черняховский решил контратакой вернуть монастырь, чтобы лишить противника выгодной позиции.

24 августа рота под командованием лейтенанта Платонова незаметно переправилась на остров и начала штурм монастыря. Пулемётно-автоматный огонь заставил атакующих залечь. Командир роты получил тяжёлое ранение. И тогда вышел вперёд, увлекая за собой бойцов, Александр Панкратов. Он бросил гранату, заставив на некоторое время замолчать огневую точку. Однако вражеский пулемёт снова заработал. Израсходовав все патроны и гранаты, с возгласом «Вперёд!» Панкратов бросился на амбразуру, закрыв её грудью. Путь был свободен.

Из бесчисленных и изумительных по своему величию подвигов советских солдат, совершённых в годы Великой Отечественной войны, мы с особым изумлением перед силой человеческого духа всегда выделяли те, которые вошли в историю войны под именем подвига Матросова. Десятки солдат повторили его. Но у Матросова были и предшественники. Имя Александра Константиновича Панкратова — заместителя политрука роты из дивизии полковника И.Д. Черняховского — сейчас стоит первым в их списке. Звание Героя Советского Союза А.К. Панкратову было присвоено посмертно Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 марта 1942 года.

В боях под Новгородом выбыл из строя боевой помощник Ивана Даниловича начальник штаба дивизии А.Н. Пашков. Его заменил комиссар штаба Г.К. Данченко, но ненадолго. Григорий Ксенофонтович погиб при отражении атаки. В наблюдательный пункт, где он находился, попала тяжёлая бомба. В одной из последних контратак на новгородской земле получил тяжёлое ранение начальник связи дивизии капитан Ровнер. С тяжёлым ранением отправили в глубокий тыл на излечение и командира полка Никифора Игнатьевича Герко.

Вместо них становились в боевой строй другие командиры и бойцы. Прекрасным боевым командиром стал бывший начальник политотдела дивизии батальонный комиссар И.Н. Третьяк. Командуя подразделением, прикрывавшим отход основных сил соединения, он уходил из Новгорода одним из последних. В командование полком вместо Герко вступил начальник штаба В.А. Корнилов. Человек огромной выдержки, он с небольшим отрядом несколько дней оборонял городской Дом Красной Армии, отказываясь оставить его до получения письменного приказа.

Очередной рубеж, который заняла дивизия Черняховского, проходил западнее Спасс-Нередицы и села Кунино. Командир дивизии умело использовал здесь для обороны железнодорожную насыпь и дамбу вдоль берега реки. Этот рубеж стал последним для 28-й дивизии в сражении на новгородской земле. Враг здесь был остановлен.

В эти дни болезнь — воспаление лёгких подкосила Ивана Даниловича. Сначала он и слышать не хотел о том, чтобы отправиться на лечение в госпиталь, лежал в постели, оставаясь в родной дивизии. Вечерами его навещали боевые друзья, рассказывали о делах. Он уже пробовал вставать с постели. 9 сентября написал своим письмо, в котором сообщил: «Сегодня поднялся, могу сам ходить и решил черкнуть. Заболел воспалением лёгких. Сначала лечился в блиндаже, а затем перешёл в домик. Главный врач у меня Комаров, он обеспечивал всё. Плохая вещь воспаление лёгких, отвратительная. Температура 40,2 градуса. А самое неприятное то, что я дивизия дерётся, а я не могу сейчас руководить по-настоящему моими славными юоевыми орлами. Проклятые фашисты всю жизнь будут помнить, на что способны советские танкисты. Думаю, через 4-5 дней опять буду впереди, смело вести в бой своих боевых друзей, хотя я и сейчас недалеко от них, но всё это не то. Ну, хватит, немного написал и очень устал. Стал совсем щуплым юношей, на лице скулы показались…».

Однако болезнь осложнилась, и Черняховского пришлось эвакуировать во фронтовой госпиталь. Выписался он оттуда в середине сентября. Дивизию за это время передвинули несколько южнее — на оборону восточного побережья озера Ильмень, оттуда под Демянск, где она была включена в состав 27-й армии, которой командовал генерал Н.Э. Берзарин. 17 сентября Черняховский возвратился в свою дивизию. По существу она совсем перестала быть танковой, хотя некоторое время и продолжала именоваться по-старому. Затем в документах появилось наименование — «28 сд», то есть «стрелковая дивизия», а в скобках «28 тд», указывая её прежнее наименование. В декабре 1941 года бывшая 28-я танковая была официально переформирована в 241-ю стрелковую дивизию.

За трудные месяцы ожесточённых боёв лета и осени 1941 года она приобрела репутацию настоящего боевого соединения, обстрелянного в огне сражений, упорного в обороне и грозного в атаке. И командир её, впервые на войне ставший уже не танковым, а общевойсковым начальником, научился многому из того, что складывается в науку побеждать. Пожалуй, лучше всего и о дивизии, и о её командире говорят приводимые строки официального документа.

21 ноября 1941 года генерал-майор Н.Э. Берзарин подписал представление к награждению орденом Красного Знамени командира 214-й стрелковой дивизии — «бывшей 28-й танковой», как подчёркивается в документе.
«Полковник Черняховский, — говорится в нём, — в течение многих дней и недель с ограниченными силами успешно сдерживал противника при наступлении его на Новгород… С незначительными силами переходил к атаке противника. Геройски, не отступая шага назад, оборонял кремль в Новгороде…

В течение сентября и октября 28-я танковая дивизия под командованием Черняховского показала мужество и высокую способность в борьбе с германским фашизмом. Используя опыт и особенности тактики противника, Черняховский воспитал десятки молодых бесстрашных командиров, патриотов Родины… В боевой обстановке проявляет настойчивость и отвагу, решителен и бесстрашен».

За личную храбрость в боях под Новгородом и зимой 1941-42 года командарм вторично представил Ивана Дмитриевича к награждению орденом Красного Знамени. Оно состоялось в апреле 1942 года. 5 мая того же года Черняховскому было присвоено звание генерал-майора. В июне его отозвали в распоряжение начальника Главного автобронетанкового управления Красной Армии. Это был новый этап.

Командарм шестидесятой
Приехав в Москву, Иван Дмитриевич получил новое назначение — он стал командиром вновь формируемого 18-го танкового корпуса. По сравнению с дивизией, которой прежде командовал, даже если учесть её малочисленность в результате понесённых в непрерывных боях потерь, корпус представлял значительно более сложное для управления хозяйство: три танковых и одна мотострелковая бригада; два отдельных батальона (разведывательный и мотоциклетный); отдельный гвардейский миномётный дивизион («катюши»); зенитно-артиллерийский полк; подразделения управления, подвоза и эвакуации, подвижные ремонтные базы. Тысячи и тысячи людей…

Но формирование корпуса ещё не было завершено. В Москве комплектовались только штаб и подразделения управления корпуса. Все остальные бригады и части формировались в различных городах Советского Союза. Руководил всей работой по формированию, пока подбирались кандидаты на должности командира, комиссара и начальника штаба корпуса, помощник командира корпуса по технической части Н.Ф. Завалишин. По распоряжению Ставки Верховного главнокомандования войскам корпуса надлежало сосредоточиться в районе Сталинграда, и железнодорожные эшелоны уже начали их перевозку к месту сосредоточения.

Из Москвы Черняховский выехал в Сталинград, чтобы вступить в командование вверенными ему войсками. И вот теперь, когда он уже находился в пути, и последовала та совершенно неожиданная «вводная», которую невозможно было предугадать: ввиду прорыва немецких войск в районе Верхнего Дона Ставка во изменение своего прежнего решения приказала повернуть эшелоны с войсками 18-го танкового корпуса на Воронеж.

4 июля 1942 года поезд, в котором ехал Черняховский, медленно подходил к станционной платформе. Невдалеке стоял эшелон, из которого выгружались танки. Производилась выгрузка танков одной из бригад. Две другие, фактически ещё не закончившие выгрузку, уже получили боевую задачу — занять оборону в районе переправы через Дон и не допустить туда противника. Комиссар и начальник штаба корпуса в Воронеж ещё не прибыли, в пути находятся и некоторые части, а также эшелоны с имуществом и материально-техническими средствами.

Трудно представить себе более неблагоприятную ситуацию. Некоторые батальоны и роты танковых бригад уже вступили в бой с противником на подступах к Воронежу, в то время как другие только ещё разгружались при почти непрекращающейся бомбёжке.

С точки зрения целесообразности использования танковых войск в данном случае налицо был наихудший из всех возможных вариантов: танковые части бросаются в сражение по частям, без надлежащего изучения обстановки командирами и без минимальной необходимости подготовки войск к выполнению боевой задачи, не развёрнуты командный и наблюдательный пункты, нет связи. Нужно ли говорить, насколько всё это ослабляло возможную эффективность боевых действий корпуса. Но и в этом случае свои условия неумолимо диктовала война.

В начале июля 1942 года враг, прорвав оборону в полосе действий войск нашего Брянского, а затем Юго-Западного фронтов, устремился к Воронежу. Создалась реальная угроза потери Воронежа и прорыва немецких войск за Дон. Вот в этих условиях танковый корпус генерала Черняховского и был спешно направлен Ставкой Верховного главнокомандования на прикрытие переправ и защиту города.

Но обо всех этих событиях, происходящих на фронте, Ивана Даниловичу стало известно значительно позже. А пока он слышал только вновь нарастающий гул в небе. К железнодорожной станции, где шла разгрузка воинского эшелона, приближалась очередная группа немецких бомбардировщиков. Обстановка не оставляла времени для размышлений. Главное — быстрее выгрузить боевые машины с платформ на землю, дать им возможность двигаться. Иначе танки будут гореть, прежде чем доберутся до поля боя. Отдав распоряжение об этом своему помощнику по технической части, Черняховский начал свою деятельность в новой должности с руководства выгрузкой боевых машин. Так танкисты 18-го корпуса впервые познакомились со своим командиром.

Вечером 4 июля на совещании подвели итоги первого боевого дня. Уяснив обстановку по докладам командиров частей и начальников служб, генерал поставил боевые задачи каждому из них. А на другой день Черняховский сам повёл в атаку 110-ю танковую бригаду. Атаковали противника и другие бригады корпуса. 5 июля на обороняемом им участке немцы были отброшены за Дон. Но они не оставили своих намерений овладеть Воронежем, наращивая силы, немецкие войска продолжали атаковать по всему фронту.

7 июля Ставка своим решением создала Воронежский фронт, его командующим был назначен генерал-лейтенант Ф.И. Голиков. Помимо двух армий, 60-й и 6-й, включённых в состав этого фронта из резерва Ставки Верховного главнокомандования, генералу Ф.И. Голикову передавалась также 40-я армия из Брянского фронта и четыре танковых корпуса, в том числе и 18-й, которым командовал Иван Данилович Черняховский. Вплоть до 12 июля Иван Данилович руководил войсками, ведущими ожесточённые бои в Воронеже, и заслужил высокую оценку со стороны командующего фронтом. Но танкисты понесли большие потери.

Подошедшие к Воронежу соединения 60-й армии генерала М.А. Антонюка помогли сдержать отпор врага и остановить его наступление. Однако в последующие дни они не смогли выполнить поставленной задачи — выбить противника, проникшего в Воронеж. Эти неудачи не остались без последствий для командующего армией. Он был отстранён от должности.

25 июля 1942 года приказом Ставки Верховного главнокомандования генерал-майор И.Д. Черняховский, отлично зарекомендовавший себя в боях за Воронеж, был назначен командующий войсками 60-й армии.

Тринадцать месяцев непрерывной борьбы с сильным и опытным противником дали Черняховскому опыт и закалку, равных которым нельзя было получить за многие годы в мирных условиях. А было ему в то время только 36 лет.

Рубеж в районе Воронежа, который героически оборонял 18-й танковый корпус, стал передовым краем обороны 60-й армии вплоть до января 1943 года. Некоторое время здесь шли бои местного значения, когда по указанию фронтового командования соединения армии получили отдельные задачи, имевшие целью улучшить занимаемое тактическое положение. Основные же события развивались южнее и юго-западнее Воронежа. Противник, закрепившись по западному берегу Дона, главные свои силы направил на юг и юго-восток, к Сталинграду. Там теперь развёртывалась грандиозная битва, от которой зависел дальнейший ход войны.

Наступившая в районе Воронежа временная передышка дала молодому командарму поближе ознакомиться со значительно усложнившимся кругом служебных обязанностей. Как не велик был накопленный Черняховским боевой опыт, предшествовавший новому назначению, он не шёл ни в какое сравнение с той огромной ответственностью, которая легла на его плечи с назначением на пост командующего армией. Иван Данилович отчётливо осознавал, что ему многое придётся освоить.

Была ещё одна черта, присущая новому командарму. Черняховский считал своим долгом каждодневно выезжать в войска вместе с офицерами штаба. Буквально все дни он проводил в дивизиях, на переднем крае. По приказу командующего фронтом войска армии должны были использовать полученную передышку, чтобы создать на занимаемых рубежах прочную оборону. Ещё по новгородским боям Черняховский усвоил, что значит хорошо организованная оборона, когда отрыты и оборудованы глубокие сплошные траншеи, использованы все средства маскировки и инженерного обеспечения, создана разветвлённая сеть огневых точек, построены блиндажи и укрытия для личного состава, когда всё предусмотрено до мельчайших деталей. В них-то командующий умел разбираться до тонкостей. Пожалуй, вся его предшествующая жизнь и служба в армии складывалась таким образом, что он вырос в разностороннего военного специалиста, глубоко понимающего основы общевойскового боя. Недаром его любили.

Пехотинцы считали его своим генералом, потому, что начиналась его военная служба в 1924 году в Одесской пехотной школе; артиллеристы говорили, что это — их генерал: он ведь окончил артиллерийскую военную школу; танкисты с полным правом гордились тем, что командующий — выходец из их рядов.

Относительное затишье закончилось. Вскоре на долю выпало нелёгкое испытание. Ставка Верховного главнокомандования приказала войскам Воронежского фронта подготовить и провести новую наступательную операцию с целью разгрома группировки противника в районе Воронежа, освободить город и захватить плацдарм на правом берегу Дона.

Надо сказать, что ещё раньше такие попытки предпринимались неоднократно, но безрезультативно. Не хватало ни сил, ни времени на подготовку, ни опыта в организации наступления. Хорошо понимая значение занимаемого им оперативного рубежа, противник в короткий срок сильно укрепился в районе Воронежа.

Это было для Ивана Дмитриевича первое наступление, в котором он руководил армией. Понятно поэтому его волнение в те дни, ещё более понятна и крайняя обеспокоенность тем, что никаких дополнительных сил для предстоящей наступательной операции армии выделено не было. По замыслу нашего командования ей, а также 40-й армии отводилась главная роль в операции — нанесение ударов по сходящимся направлениям из районов севернее и южнее Воронежа на Семилуки с целью окружения и последующего уничтожения немецких войск.

Войска, привлекавшиеся к операции, были сильно ослаблены тяжёлыми июльскими сражениями с превосходящими силами противника. Недостаток в армии полных соединений, слабая её обеспеченность материально-техническими средствами, упорное сопротивление противника, который уже успел подготовить хорошо оборудованные оборонительные позиции, — всё это делало организацию наступления крайне трудным делом. Всё это и тревожило молодого командарма. Черняховский несколько раз обращался с просьбами об усилении армии, но командующий фронтом отказал наотрез, так как он испытывал острую нужду в резервах.

В самом деле, необходимость пополнения и резервы в то время, чтобы усилить армии Воронежского фронта, в том числе и 60-ю армию генерала Черняховского, было негде. Все силы были мобилизованы тогда на то, чтобы выстоять под Сталинградом. Именно там накапливало Верховное главнокомандование резервы и силы, чтобы затем нанести сокрушительный удар.

Но зачем же тогда предпринимались наступательные операции в районе Воронежа, если заранее можно было предположить, что они имеют мало шансов на успех? Однозначный ответ на подобные вопросы вряд ли возможен. Да, предпринимавшиеся в районе Воронежа наступательные действия с нашей стороны на данном участке фронта видимых оперативных выгод не принесли. Операция проходила в течение десяти дней, начиная с 15 сентября 1942 года. В итоге её наши войска добились лишь незначительных тактических успехов на отдельных направлениях. В частности, 40-й армии удалось овладеть пригородом Воронежа — Чижовкой и южной частью города. Армия Черняховского практически продвинулась очень немного. Однако это не значит, что её действия были бесплотны. Значение их заключается в том, что здесь, как и на ряде других участков всего огромного советско-немецкого фронта, вражеское командование ввиду постоянной активности советских войск не осмелилось ослаблять свою оборону, снять хотя бы часть соединений и отправить их под Сталинград. Оно вынуждено было постоянно и полностью сохранять свою группировку в районе Воронежа.

Советские войска не только оборонялись, но и проявляли большую активность, сбивая темпы и ослабляя ударную силу главной немецко-фашистской группировки или же не давая возможности пополнять её свежими силами, переброшенными с других участков фронта.

В конце июля советские 1-я и 4-я танковые армии наносили контрудары в районе Калача; в конце августа и позднее наступательные операции предпринимали наши войска севернее Сталинграда; очень устали от непрерывных тяжёлых боёв солдаты Волховского фронта, но и они в конце августа начали Синявинскую наступательную операцию, имевшую целью помимо прорыва блокады Ленинграда сковать немецкие войска на северо-западном направлении и не позволить противнику перебрасывать их на юг.

Армия генерала Черняховского, как и другие армии, из последних сил атаковавшие прочные оборонительные позиции противника, помогла войскам, сражавшимся за Сталинград. Это была её посильная лепта в достижении общей победы над врагом, которая началась 19 ноября 1942 года под Сталинградом.

Полки идут на запад
В первый же день нового, 1943, года из-под Сталинграда на Воронежский фронт прибыл представитель Ставки генерал армии А.М. Василевский. Окружение вражеский войск под Сталинградом открывало широкие перспективы перед советским командованием, и оно не замедлило ими воспользоваться.

Воронежский фронт с 13 по 27 января провёл наступательную операцию на Среднем Дону. В историю Великой Отечественной войны она вошла под названием Острогожско-Россошанский. Армия генерала И.Д. Черняховского в это время продолжала обороняться на занимаемых рубежах, имея задачей сковать противника и тем способствовать успешному решению наступательных задач соседям.

В следующей операции — Воронежско-Касторненской — войскам Черняховского уже предстояло перейти в наступление. Ведущая роль в ней отводилась 40-й и 13-й армиям. Две другие, в том числе и армия генерала Черняховского, имели хотя и менее ответственную задачу, но от этого она не казалась более лёгкой командиру, потому что теперь, как он понимал, наступать предстояло не просто для улучшения занимаемого войсками положения, но и для достижения крупных оперативных целей.

Соединениям армии, которым предстояло начать наступление из района Яблочное, вовремя сосредотачивались в назначенных районах, соблюдая меры маскировки.

Поздняя ночь перед наступлением была для Черняховского наиболее напряжённой. Огромный армейский механизм уже готов прийти в движение. Распоряжения и приказы отданы, посланы в войска обращение Военного совета армии, призывающие солдат, не щадя ни сил, ни жизни, выполнить свой долг. Ему, командиру, остаётся только сказать, когда стрелка часов укажет назначенную минуту: «Огонь!»

Казалось, что перед наступлением в томительном ожидании замерли не только все войсковые части, но и сама зима с трескучими морозами ждала, когда раздастся могучее русское «Ура!»

Источник: http://topwar.ru/86245-35-letniy-general.html